— Она сама так захотела… Остаться в Башне на века. Почему бы и нет? Я не держал ее силой. Ей просто не хватило мужества уйти.
— Вы безумны.
— Не без того. Но я не зол, если тебя это пугает. Ты умеешь петь?
— Умею, — неожиданно созналась Элия, изрядно удивив Брюса.
— Ты могла бы мне петь иногда… Я могу слышать самых великих песнопевцев мира, но, поверь, живой теплый голос рядом все же лучше… Моя последняя жена часто пела мне.
Элия растерянно теребила косу.
— К тому же тебе все равно нужен муж, верно? А кто осмелится возражать баронессе Элиалии Загорской, если ее мужем станет самый могучий из ныне живущих волшебников?
— Прикованный к Железной башне.
— Это частично ослабляет мою позицию, — усмехнулся маг. — Но не в той области, которая может иметь значение для простых смертных. К тому же решение и этой проблемы уже найдено и стоит прямо передо мной.
Брюс попятился. Точнее, с места не сдвинулся, но ощущение было такое, что под тяжелым взглядом мага он пятился до самой стены. И растекся по ней.
— Я… — Элия, кажется, не слышавшая последнюю фразу, заговорила звонким, срывающимся голосом. — Я не могу!
— Почему? Потому что по уши влюблена в безликую тень?
— Как вы сме… — Элия замолчала.
— Наивная девочка! Зачем тебе эта тень? Неужто лелеешь надежду, что, обретя свой истинный облик и плоть, этот огрызок чужих воспоминаний останется прежним? А тебе не приходило в голову, что сейчас он скорее всего глубокий старец?
— Это… не имеет значения, — голос Элии дрогнул.
— Он может оказаться негодяем, который лучшую часть своей души забыл в развалинах…
— Нет! Он не может быть таким!
— В самом деле? А что если ты узнаешь, что это он вынудил тебя прийти сюда?
— Ложь! — победно воскликнула Элия. — Я сама этого хотела!
— Хотела… Только никогда не решилась бы. Вспомни, ты же была в глубине души рада, когда Брюс стянул рисунок из твоего рюкзака… Ты бы ни за что себе в этом не призналась, но ты чувствовала облегчение. Как и в десятках случаев до этого, когда что-то вдруг мешало тебе исполнить давно задуманное… Сколько раз это было? Сколько шансов сбежать ты упустила?
Элия молчала.
— Он заставил тебя! Потому что все тени мира в моем подчинении. Они все несутся сюда, стоит дать им волю.
Брюс чувствовал, как незримый Дьенк тоже молчит, то ли не находя слов, то ли признавая правоту мага. Дьенк и сам сознавался в подобном.
— Элия, — вкрадчиво произнес маг, — а ты не забыла, что тень способна проникать в мысли того, кто владеет ею? И что он тоже знает о твоем предательстве. О том, что ты вела сюда тень в качестве подарка мне… Поторгуемся? Ты добровольно отдашь мне его, я сниму твое проклятие.
Дьенк ощутимо содрогнулся.
— Я… — голос девушки стерся до шепота. — Я соглашусь стать вашей женой, если вы поможете Дьенку.
— Глупости, — отмахнулся маг пренебрежительно. — Какая мне тут выгода? Или ты полагаешь себя столь ценным призом?
— Слушай… те, господин Аррдеаниакас… — Брюс так разозлился, что имя слетело с языка без запинки. Вот только этим все и ограничилось. Что можно сделать с магом?
Маг с нескрываемой насмешкой смотрел на Брюса, демонстративно выжидая продолжения. Ситуация была идиотской. Не в глаз же дать древнему старцу, защищая честь девушки?
Элия покосилась на Брюса. В выражении ее лица почудилось нечто странное. Не разочарование, но нечто очень близкое. Разглядеть толком все равно не удалось, потому что она вновь обернулась к магу:
— Вы, несомненно, мудрее, чем я…
— Хм, грубая лесть вряд ли тебе поможет.
— …и вы наверняка сможете придумать, чем именно могу я могу вам пригодиться. Любая услуга. Взамен вы поможете Дьенку.
Маг усмехнулся еще шире. Казалось, он дождался именно того, чего желал.
— Ну что ж… Пожалуй, мы договоримся… Только я бы предпочел поговорить с тобой лично.
Элия снова мельком глянула на Брюса и несколько неуверенно возразила:
— Я ему доверяю.
Брюс бы был польщен, если бы в ее интонациях было чуть больше твердости. Но, кажется, сейчас не лучший момент обижаться на это.
— Как трогательно, — проворчал маг. — Но ты должна принять осознанное и собственное решение. Его мнение может повлиять на твой ответ.
…По-прежнему вокруг Башни царило полное безветрие. Небеса озарялись вспышками беззвучных молний.
Но тишину теперь разбавлял скрип песка под тяжелыми шагами, позвякивание сбруи и фырканье лошадей. Недалеко от Башни, в пределах магического периметра появились люди, чьи следы Брюс уже видел.
Да и их самих уже тоже встречал.
— А… — донеслось будничное и неприязненное. — Снова ты…
Из-за конского крупа выступил ученик мага, тот самый, Щербатый. Его товарищ посмотрел вскользь и отвернулся, придерживая заволновавшегося жеребца под уздцы. Водяной маг все так же безразлично сидел в седле гиппогрифа. Уже другого, серого.
Он на землю вообще сходит, хотя бы отлить?
Чуть дальше месил когтями и копытами песок рыжий взъерошенный гиппогриф. Его владелец, огненный маг с физиономией, залепленной пластырем, демонстративно смотрел в сторону. Зато рыжий, завидев недавнего противника, негодующе разинул клюв и зашипел на Лако.
Скрипнули перила, донесся легкий перестук шагов и появилась запыхавшаяся Элия. Даже не взглянув на новую компанию, протянула Брюсу лист бумаги:
— Это подорожная. Маг сделал, чтобы нас не задержали в Золотых землях. Еще он предложил взять этих в сопровождающие, — она небрежно двинула подбородком в сторону троицы магов.
— Обойдемся… Элия, что он тебе сказал?
Элия, потянувшая за повод белую гиппогрифиху, обернулась. Отозвалась отстраненно и устало:
— Он был прав, Брюс. Твое мнение только помешает. Я решу сама.
— Ты дала ему ответ?
— Я сказала, что подумаю… Поеду с тобой и подумаю.
Заметно удалившись от Башни они встретили еще одну группку, во главе с магом на гиппогрифе.
Аррдеаниакас, похоже, объявил большой сбор своих «кукол».
Дорог в этом ветреном мире не водилось, но из неведомого озорства Брюс направил Лако прямиком между всадниками. И те молча расступились. А затем холодный и верткий, как змейка, сквознячок знакомо забрался за шиворот, захлестнул упругую удавку вокруг шеи Брюса, затянул… и тут же отпустил. Напомнил о встрече у Гранигора?
…жила в стародавние времена в поднебесном городе прекраснейшая из владычиц стихий. Когда она смеялась — солнце играло в хрустальных башнях, когда хмурилась — выли ветры. Всякий раз, когда она мыла волосы, волшебный дождь проливался на землю и даже бесплодная почва, орошенная им, зацветала.
