Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Неудивительно, что этими окаменелостями сыграли в “палеонтологический футбол”. Ворота защищала домашняя команда: Сяо Шухай, Чэнь Цзюньюань и другие. Китайские игроки утверждали: поскольку “футбольные мячи” выглядят как эмбрионы животных на разных этапах развития (от яйца до гаструлы), они однозначно свидетельствуют о существовании древнейших из известных по геологической летописи животных клеток. Но, как мы увидим, нелегко определить, какое именно существо породило “футбольные мячи”. Медузы? Черви? Или это зародыши вендобионтов, таких же, как из Мистейкен-Пойнта?
Эмбрионы задолго до 1859 г. волновали тех, кто размышлял об эволюции. Над их загадкой бился личфилдский врач Эразм Дарвин. И его внук Чарльз Дарвин тоже не остался к ней равнодушным[215]. Но если посчитать эмбрионы из Доушаньто древнейшими животными, то мы ступим на нетвердую почву: поле игры в ССМОСВДО. Атакующая команда в палеонтологическом “футболе” не могла не заметить следующие два обстоятельства. Во-первых, все еще не найдено убедительных взрослых форм этих животных. Во-вторых, по морфологии эмбрионы Доушаньто не являются однозначно животными. Они могут быть “эмбрионами”, но не животных, а, например, колоний водорослей. Или даже оболочками сульфобактерий: примитивных бактерий, которые процветают в среде с малым содержанием кислорода, но с изобилием серы и фосфата. Так, гигантская сероводородная бактерия тиомаргарита (Thiomargarita) проходит стадии клеточного деления, напоминающие эмбрионы Доушаньто[216]. Если это окажется правдой (с чем яростно спорят), то эти эмбрионы мало что скажут нам о наличии или отсутствии животных в долгом и темном докембрии[217].
Важнейшим в “палеонтологическом футболе” является значение темных маленьких пузырьков, найденных в нескольких клетках “эмбрионов” из Доушаньто. Некоторые авторы сравнивают их с ядрами эукариотических клеток, чтобы доказать: это эмбрионы животных. Проблема здесь в том, что и самые простые бактериальные клетки, не имеющие ядра, могут разлагаться, оставляя темные маленькие пузырьки. Ясно, что существует опасность переноса своих ожиданий на геологическую летопись. Напоминаю, что верно поставленный вопрос – это не что напоминают пузырьки, а – что это такое. Или даже: “Почему бы пузырьку не быть просто пузырьком?” Увы, самое скучное объяснение с раздражающе высокой вероятностью окажется правдой: это и делает объяснение скучным.
И тогда на передний план выходят “эмбрионы” из безжизненных фосфоритных конкреций Дарвина: торридонские пузырьки из озера Жизни. Интересно, что хотя торридонские эмбрионы с Головы старухи вдвое старше (на 500 млн лет) эмбрионов Доушаньто, у них много общего. В шотландских окаменелостях попадаются “футбольные” сгустки клеток – одинарные, двойные, четверные и т. д. “мячи”, покрытые плотной оболочкой (покоящиеся цисты), клетки с темными, похожими на ядра, пузырьками, слои клеток и скопления колоний, подобных морским водорослям. Также интересно, что и шотландские, и китайские экземпляры сформировались в условиях мелководья: на месте озер, лагун, у морского побережья. Но, независимо от выбора докембрийских клеток и их владельцев, способность фосфата сохранять клеточную и субклеточную структуру древних организмов остается поистине удивительным аспектом ранней геологической летописи.
Слышали ли мы прежде о подобном? Да, слышали. Тот же парадокс – лучшая сохранность в древних породах – обнаруживается при изучении окаменелостей эдиакарского периода. Странно, что такая сохранность редко встречается в раннем ордовике (ок. 480 млн лет) и почти не отмечается позднее. Сходную картину можно наблюдать почти во всех случаях фоссилизации, в том числе у карбонатных чэнцзянской биоты и биоты сланцев Берджес, а также у силикатных биот по типу кремнистых сланцев формации Ганфлинт. Докембрийские окаменелости бывают хорошей, иногда великолепной, сохранности, но в породах моложе кембрия сохранность, как правило, хуже[218].
По Лайелю и Дарвину, геологическая летопись – немногим большее, нежели мусор. Кембрийский взрыв не касался плана строения тела, варианты которого могли появиться и значительно раньше. Иными словами, взрыв был просто резким увеличением количества ископаемых.
Но, как видим, Дарвина озадачивала древнейшая геологическая летопись – точнее, ее отсутствие. Признаки этого видны в “Происхождении видов”[219]. Впрочем, путаница объяснима: Дарвин упустил существенное различие, которое нужно было учесть – различие между количеством и качеством. Количество окаменелостей – не то же самое, что их качество. Обращает на себя внимание именно качество ранней геологической летописи. И чем породы старше, тем лучше сохранность. Это в целом противоречит ожиданиям Дарвина в 1859 г.: ранние окаменелости оказались совсем не мусором. А все потому, что они слишком малы, чтобы изучать их без микроскопа.
С течением времени развивались не только сами ископаемые: “эволюционировала” и фоссилизация, особенно в кембрии. Значит, кембрийский взрыв был реален. Большой взрыв в эволюции означал резкий рост разнообразия животных, а не только количества окаменелостей.
От качества к количеству
Сейчас на примере некоторых любопытных моделей я расскажу о предполагаемом изменении качества геологической летописи от клеток к экскрементам. Как мы видели, торридонские фосфоритные слои (ок. 1 млрд лет) демонстрируют возможность превосходного сохранения клеточных стенок и, возможно, субклеточного строения. Эта картина справедлива и для известных микроокаменелостей из Доушаньто (ок. 580 млн лет, то есть чуть старше эдиакарской биоты) на юге Китая: здесь окаменелости благодаря фосфату также великолепно сохранились, и таинственные “эмбрионы” и многочисленные колонии водорослей прекрасно различимы.
Однако к началу кембрия становится труднее обнаружить окаменелости столь замечательной сохранности. Это особенно любопытно, учитывая огромное количество фосфоритных месторождений этого времени и огромный объем материала, который десятилетиями изучали ученые. Дальше – хуже. Замечательно сохранившиеся ткани водорослей и эмбрионов после кембрия почти исчезают из геологической летописи, и вместо них встречаются довольно бесформенные бактериальные скопления. Ко времени образования юрских копролитов Уильяма Бакленда и мела Томаса Гексли породы содержат только экскременты умеренной сохранности. Эта перемена в основном относится к кембрийскому периоду (540–480 млн лет). Как ни странно, никто, кажется, не счел это достойным внимания. И напрасно.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
