Об одежде позаботилась старейшина. Когда я увидела свои вещи, чистые и заштопанные, сложенные стопкой на столике у кровати, тут же устыдилась: пока мы с Ритаром развлекались, Линая обо всем подумала, тогда как я совершенно забыла про одежду. Вместе с моей рубашкой и штанами в стопке обнаружилась еще одна смена — более теплая, белье — вот чему радовалась как ребенок! — и ботиночки на плоской подошве. Ими я с радостью заменила свои сандалии.
Завтрак тоже вышел каким-то домашним и уютным. Старейшина про змей больше не шутила, добросовестно исполняла роль бабушки, которую навестил любимый внук, еще и с невестой. Пока мы с наслаждением уплетали нормальную домашнюю еду, греяна к моей радости и вящему неудовольствию Ритара делилась рассказами из его раннего детства. Наемник фыркал, хмурился, но за непроницаемой личиной все чаще проглядывало смущение. Еще бы! Суровый айкар просто не мог бегать по деревне голышом, и в ручей падал тоже не он, и, конечно же, не его напугал большой рогатый жук!
С каждой новой маленькой историей я все реже сдерживала смех, а мой «жених» добродушно ухмылялся. За то недолгое время, что внук жил в поселении, Линая, казалось, сохранила каждую частичку воспоминаний о нем. И еще более трепетно хранила мгновения его редких приездов.
Судя по внезапно посмурневшему лицу Ритара, он подумал о том же. Исподлобья глянул на старейшину, с оттенком сожаления вглядываясь в морщинистое лицо, и легонько пожал ее лежащую на столе руку. Насколько неловко мне было наблюдать интимный семейный момент, настолько же интересно и удивительно: наемник открывался мне с неожиданной стороны, о которой я раньше не помышляла. Я привыкла думать о нем, как о рабовладельце, как о несокрушимом воине, айкаре, не знающем страха и жалости, о сильном духом мужчине. Но за последние сутки узнала о мальчике с нелегкой судьбой, о преданном внуке, способном на теплые искренние чувства. Столько разрозненных образов постепенно складывались в один, вырисовывая противоположные грани одного и того же сложного, порой сурового, но искреннего человека. И это… заставляло снова пересматривать мое отношение к воину. И то, что я ощущала, все меньше походило на простую симпатию.
Собирались в путь мы так же неспешно, однако, как ни странно, на все ушло рекордно малое количество времени. Дольше я прощалась с саурами. Ри и Тара мы решили оставить в Тель-Минаре на попечение греян. Дальше вести за собой привычных к жаре животных было нельзя, они не выжили бы в прохладном северном климате. Поэтому самым лучшим вариантом стало отпустить нашу верную парочку. А чтобы не бросать на произвол судьбы привычных к человеческому покровительству ящеров, попросили греян за ними приглядывать. И я точно была уверена, что со зверьем все будет в порядке. Не совсем та свобода, которую я подразумевала изначально. Скорее, взаимовыгодное сотрудничество, что тоже весьма неплохо.
Вот только идти нам пришлось пешком. Недалеко от Тель-Минара пролегала дорога, соединявшая север с югом. Ей пользовались путешественники и торговцы, от того она и получила название «Путь». Но, как и все важные тропы, Путь был отнюдь не безопасным. Здесь частенько орудовали разбойники с намерением поживиться богатым товаром. Поэтому двигались мы не по самой дороге, а лесом вдоль нее.
И все бы ничего, только Ритар сразу задал такой темп, словно за ним шайты гнались, а новая обувь и мои ноги не выдержали подобного издевательства. Через пару часов пути ботинки начали натирать, еще через час, я явно ощущала болезненные мозоли. На мой жалобный вопрос, когда же мы сделаем привал, наемник не ответил ничего вразумительного, вернее, сначала указал на один холм, после него на другой. А после я не стала спрашивать, пока мои страдающие ступни не взмолились о пощаде.
Теперь же сидела и обдумывала наше положение. Мне не нравилось, когда Ритара что-то беспокоило. Если айкар ищет безопасное место, значит для этого есть все основания, но я точно никуда не дойду, если не подлатаю ноги. С усталостью можно жить, а вот с хромотой нет.
Задумчиво дожевала булку и запустила руку в шерсть левара. Странные ощущения одолевали меня. Такие разные чувства одновременно — спокойствие, страх, уверенность и предчувствие нерадостных перемен, — только определить, какое к чему относилось, не удавалось.
Копание в себе и попытки воззвать к силе нарушил айкар:
— Давай сюда свои ноги, посмотрю.
От неожиданности чуть было не сжалась в комок и не стала отнекиваться. Ну вот, подготовилась морально, называется.
— Может, я сама? — так, на всякий случай спросила.
Красноречиво выгнутая бровь дала понять, что для трепыханий не время.
— Дел, я видел, как ты хромала. Может опустим эпизод с ненужным упрямством?
Я нехотя развязала шнуровку, стянула ботинок с одной ноги, с другой… Уже пора затыкать уши?
Судя по стертой до крови коже на моих пальцах и заходивших желваках на скулах «жениха», пора. И прежде, чем разразилась буря, я перешла в наступление:
— Я спрашивала про привал! Два раза!
— И ни одного не сказала, что все настолько плохо! Дел, ты… — глубокий вдох и по-прежнему стиснутые зубы. Могла представить, какие слова вертелись на языке у наемника, но на мое счастье мужчина по большей части сердито сопел.
— Я не знала, что все НАСТОЛЬКО плохо, — пробурчала недовольно.
— Но хотя бы сказать, что тебе нужно переобуться, могла?
Ой, вот не надо так сверкать глазами. Могла, но не стала. Дура, знаю.
Ритар еще раз глубоко вздохнул:
— Надеюсь, когда-нибудь ты поумнеешь, — и больше не издав ни единого звука, сам занялся моими ногами. Промыл, залечил своей чудесной силой. А я с зудящим чувством стыда за ним наблюдала.
— Извини, — произнесла, когда мужчина напоследок пожал мои немного подмерзшие пальчики. — Это действительно было глупо.
— Удивительная способность… извиняться так, чтобы другие чувствовали себя виноватыми.
На щеках расцвел румянец. Вот и признавайся после такого в своей неправоте.
Наемник усмехнулся, покачал головой и встал.
— Обмотай ноги чем-нибудь, иначе снова натрешь.
Пришлось разорвать свою старую рубашку. Желтую ткань, подаренную Линаей, я ни в коем случае не хотела портить.
С заходом солнца стало прохладнее, мы с Котом сидели прижавшись друг к другу, пока Ритар осматривал местность. Очень помог бы костер, но разводить его вблизи от дороги, когда в любой момент могли появиться разбойники, не лучшая идея.
Пошли долгие минуты, в течение которых я напряженно вслушивалась в каждый шорох. Успокаивало то, что левар лежал смирно и только лениво подергивал ушами.
Устав накручивать себя, попробовала расслабиться. Села удобнее, прислонилась спиной к дереву, положила ладони на землю. Как учила мама.
Вдох — ощутить движение воздуха вокруг себя, вобрать пространство, охватить внутренним чутьем… Выдох — пропустить через себя, почувствовать внутри поток, идущий из земли, слиться с ним сознанием, раствориться…
