Лишь жар гвоздя между ключиц не позволил ей потерять сознание.
Главное блюдо − это, конечно же, Лиза. К ней в комплекте, возможно, идет отчим. Душечка хочет обменять их на способ попасть в призрачное общежитие и требует, чтобы Кора больше не пользовалась уловками высших сил.
− Вов, ты сказал, что она была жуткой. Что ты имел в виду? − проронила она скорее ради приличия. − Она тебя чем-то напугала?
− Нет, она была даже очень мила. Но… Не знаю. Прозвучит жутко, но мне казалось, будто у нее глаза ненастоящие. Как аквариум, который был у меня в детстве. Снаружи стекло, а за ним мутная вода и что-то постоянно движется. Когда она просила передать тебе это послание, ее глаза не меняли выражения. А ведь это − главное зеркало души.
− Зришь в корень. Она ненастоящая. И очень опасна.
− Эта женщина как-то связана с твоим состоянием и эпидемией болезней?
− Снова в точку.
Вовка почесал затылок.
По нему было видно, как сильно он не хочет углубляться в эту тему, сколь велико его желание забыть обо всем, что связано с иной стороной мира. И это она, Кора, его втянула. Его и всех остальных.
Теперь Лиза в беде, ни в чем не повинный, кроме любви к ее матери, человек − тоже, а Чеховск стал рестораном для полоумных энергетических вампиров.
− … думаешь, нам надо собраться?
− А? − Кора прослушала первую часть предложения и не смогла этого скрыть.
− Я говорю: ты ужасно выглядишь, что-то угрожает твоей семье и тебе, очевидно, нужна помощь. Давай позовем остальных.
− Я сама разберусь. Не надо их втягивать.
− Ага, − Он закинул ее руку себе за шею и пошел в сторону остановки. Она не сопротивлялась. − Ты всегда так говоришь. Хватит. Мы не маленькие, не надо нас оберегать. Если в городе происходит чертовщина, наша обязанность, как ответственных граждан, проявить сознательную позицию.
− Ты не знаешь, о чем говоришь.
− Поверь, знаю! Думаешь, каждый из нас не хотел бы забыть тот кошмарный день, когда ты в одиночку пошла драться с тем вывернутым существом, пока мы отсиживались внутри? Или сам факт возможности существования подобных вещей? Но мы не отвернулись от тебя! Никто из нас, хотя это был кошмарный опыт! А Тим со Шпротом и вовсе до сих пор жалеют, что не выяснили все раньше. Нам надо было действовать сообща, только так…
− Ладно, ладно, − сдалась Кора. − Я все расскажу. Но есть условие − мы позовем взрослых. Это не шутки.
Вовка серьезно кивнул. Ему не надо было повторять дважды.
Они заявились к шаманке прямо посреди сеанса и столкнулись в гостиной с наставником по рисованию. Сначала Антон Эргисович обрадовался внезапным гостям. Потом несколько ошалел от их напора.
Пока остальные (прийти смогли не все: лишь Тим, Вовка и Злата) угощались чаем, дожидаясь, когда мадам Саяра закончит представление, Кора раз за разом набирала знакомый номер. Ей казалось, что это действие может как-то исправить ситуацию. Изменить ход событий.
«Тебя долго не было», шептал ехидный голосок из глубины сознания, «Они сто раз могли выполнить обещание, пока ты валялась в отключке»
Она со злостью ударила нижней частью корпуса телефона о столешницу. Не помогло. В висках пульсировала смесь страха и ледяного отчаяния.
Тысячи жал, продирающихся сквозь глотку.
Побеги растений, наполняющие ее мать изнутри.
Город, захваченный и опустевший, точно выпавшее из гнезда яйцо, в котором хитрые вездесущие муравьи.
−Ну как? − осторожно поинтересовался Тим. Кора оторвала от погасшего экрана тяжелый взгляд и качнула головой. − Может все же стоит позвонить в полицию? Они приедут и расстреляют этих монстров.
− Такое только в фильмах бывает. Абаасы просто наврут им что-нибудь. Или еще хуже − убьют, а вину свалят на моего отчима и маму. Нет, нельзя впутывать в это простых людей. Они не смогут противиться внушению, и на стороне этих тварей будет закон.
− Тогда что делать? − хрипло поинтересовалась Злата. Она еще не выздоровела до конца, но держалась лучше многих. − Ты сказала, что больше не можешь использовать силы общежития.
− У меня осталась парочка тузов в рукаве.
Кора подумала о вещах, которые происходили с ней в детстве. В ту пору, когда она еще не знала о существовании мест, вроде Чеховска, и весь ее мир был ограничен игровой площадкой рядом с домом. Тогда тоже случались чудеса. Например, рыжие дети входили из клубков пыли под кроватью.
− К тому же, − добавила она, − на нашей стороне большая часть призрачного мира. Рядом с особняком господина Шката есть озеро, в котором утонул один из нынешних обитателей тридцать седьмого. Он поможет со слежкой. Оповестит Гвидо, если заметит что-то достойное внимания.
К ним, покашливая, подошел Антон Эргисович. Сегодня на нем была обычная белая футболка с джинсами, а дреды были собраны в низкий хвост.
− Детишки, я невольно услышал, что вы обсуждали, и вынужден вмешаться. Я немного обеспокоен. Вы как-то слишком увлеклись. Чудовища якутской мифологии напали на город? Я не понимаю, почему бабушка вам потакает, но, как преподаватель, не могу оставаться в стороне. Вам следует успокоиться и пойти домой.
− Гвидо, − устало попросила Кора.
Дух внутри гвоздя понял все без лишних слов.
− Все творческие личности порой теряют границы с реальным миром. Я и сам такой. Я верю в высшие силы, но… − продолжал учитель, когда с кухни приплыла кружка с чаем и упала прямо в руки девушки, прервав страстную речь на середине.
− Спасибо, Гвидо.
− К-какой интересный фокус, − выдавил Антон Эргисович. Рыжий дух материализовался рядом, невидимый, но весьма ощутимый − и страстно чмокнул его в нос. Раздался жуткий грохот.
Не каждый мог устоять на ногах, почувствовав прикосновение мертвеца. Кора слабо улыбнулась своему защитнику, тот послал ей воздушный поцелуй и испарился.
− Это был тот жуткий тип с насекомыми во рту? − неприязненно спросил Вовка.
− Какой-какой тип? − спросил учитель, ошарашено оглядываясь по сторонам. Остальные постарались ему все объяснить.
Вскоре вышла мадам Саяра. Кора бросилась к ней, но была остановлена властным жестом.
− Не сейчас. Сначала чай.
− Я налью, − вызвалась Злата.
Они сели за стол, и бывшей смотрительнице снова пришлось излагать события последних дней. Времени ушло немало. На побеге из темницы иллюзий она запнулась, вспоминая руки отца, и лишь ободряющий взгляд Тима помог ей продолжить. Все это время лишь бедный Антон Эргисович хранил молчание. Видимо, никак не мог смириться с повторением детского кошмара.
