Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
— Я весь внимание, моя госпожа!
— Вам, конечно же, известно, что мой супруг Конрад — один из основных претендентов на престол короля Германии и вместе с тем императора Священной Римской Империи.
— Да, известно, — подтвердил Гаврас.
— Однако на севере — в Саксонии и Баварии — сегодня рождается мощный союз, способный разрушить все наши планы. Во главе его стоит герцог Лотарь Саксонский. До поры до времени он отмалчивался, но теперь заявил о своих притязаниях открыто. И еще: совсем недавно предполагалось, что основным соперником Конраду будет герцог Баварии, Генрих по прозвищу Лев.
— Прости, но все эти имена мне ни о чем не говорят. Хотя прозвище… Вполне достойное прозвище.
— Оставь, пустое мужское чванство… Лев, зубр… Да хоть шакал! Немного ума, немного гонора и желания во что бы то ни стало наделать пакостей соседу. Тебе не важно досконально знать, что это за люди. Главное — пойми, как они пытаются помешать мне. Так вот, запомни: Генрих Лев — правитель богатый и сильный. Он умелый воин, не знающий пощады, своим порою свирепым нравом держит в повиновении вассалов. Но окружающие его не жалуют и откровенно боятся. Именно поэтому многие князья-электоры не проголосуют за него.
— Но это же хорошо!
— Хорошо, — согласилась Никотея. — И все же не очень хорошо.
— Что ты этим хочешь сказать?
— По сути, Конрад оказался ближайшим родственником покойного императора Генриха, и все личные владения того перешли в руки моего супруга. Немалые земли и немалые возможности. Но здесь-то и кроется подвох: многие из этих земель, богатые замки и угодья император Генрих попросту отнял у соседей, и те почитают столь неприкрытое злодейство со стороны государя подлежащим суду. В свою очередь, Конрад, получив наследство, не намерен возвращать отнятое прежним хозяевам. Более того, ряд князей считает, что Конрад будет продолжать дело прежних императоров, поэтому они не захотят голосовать за него. Кандидатом на трон остается Лотарь. Уже сейчас этот матерый волк тихо и почти незаметно ищет поддержку как в Риме, так и во Франции — у знаменитого Бернара из Клерво.
— Я что-то слышал о нем, — задумчиво поглядел на севасту молодой херсонит.
— Уверена, что еще не раз услышишь, — скривилась прелестная севаста и продолжила: — Старый хитрец понимает, что те, кто боится Генриха Льва или опасается Конрада, проголосуют именно за него — Лотаря. Чтобы быть уверенным в победе, он заключил союз с Генрихом Львом — отдает за баварца дочь Адельгейду, и можно не сомневаться, кто станет императором вслед за ним. А я и… — она невольно замялась, — мой супруг… Всякому зрячему понятно, что новый государь и те, кто пойдет за ним, накинутся на Швабский дом, как волки на поверженного оленя, спеша разорвать его.
Симеон Гаврас не отрываясь глядел на даму своих грез. Это было их первое тайное свидание — и что же? Перед ним стояла не та нежная и восхитительная девушка, некогда спасенная им неподалеку от Херсонеса от разбойников-сицилийцев. Перед ним была настоящая императрица. Настоящая Феодора, заявившая когда-то перед лицом грозящей гибели, что порфира — лучший саван. Гаврас понимал, что без памяти влюблен в нее, и в то же время к этому чувству примешивалось новое, еще не до конца понятное ощущение внутреннего трепета.
— Так вот, — не останавливаясь, чеканила Никотея, — насколько я могу видеть, единственное слабое звено в той цепи, что куют нам Лотарь и его союзники, это Адельгейда. Если она не выйдет за Генриха Льва — союзу не бывать. А если к тому же разрыв помолвки станет причиной для распри между Саксонией и Баварией, то можно не сомневаться, что императорский венец попадет в наши руки.
Она сделала упор на слове «наши» и выразительно посмотрела на Гавраса.
— Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Но твой муж, — едва смог выдохнуть ошеломленный херсонит.
— Здесь он — моя защита. Здесь он мне нужен, — ничуть не смущаясь, пояснила севаста. — Но я не собираюсь надолго тут задерживаться. Шаг за шагом мы будем двигаться к объединению великой Империи. Сначала — корона варваров, затем — корона ромеев. Я уже немало сделала для этого, теперь очередь за тобой. Познакомься с Лотарем, он сейчас здесь, на охоте: очаруй его, засыпь безантами[53]и драгоценностями, покори сердце Адельгейды. Пока мы вместе, мир будет лежать у наших ног…
— Похоже, я уже познакомился с герцогом Саксонии.
— Вот даже как?
— Это такой пожилой рыцарь в котте из желтых и черных полос с чем-то вроде зеленой короны, положенной наискось?
— Да, это он.
— Менее получаса тому назад наши кони едва не столкнулись, и герцог Лотарь рухнул наземь.
— Надеюсь, он сломал шею? — скороговоркой выпалила Никотея и осеклась, понимая, что сказала лишнее.
— Вовсе нет, — удивленно глядя на красавицу, ответил Симеон Гаврас. — Ушибся, но цел. К сожалению, он считает, что я намеренно оскорбил его, и обещает на грядущем рыцарском турнире выставить против меня поединщика для защиты своей чести.
— Это неудачно. Совсем неудачно, — нахмурилась герцогиня Швабская. — Впрочем, — она оглядела ладную широкоплечую фигуру ромейского турмарха, — я не удивлюсь, если выяснится, что своим защитником Лотарь выберет как раз Генриха Льва. Симеон, милый! Я верю, что ты сможешь его победить!
Среди деревьев неподалеку вновь раздался крик вспугнутой птицы. Затем еще один.
— Охота приближается сюда. Нас не должны видеть вдвоем. — Она порывисто обняла остолбеневшего ромея и поцеловала его в губы. — Это залог моей любви, — прошептала она, — а теперь уезжай. Уезжай быстрей!
Симеон в мгновение ока взвился в седло и дал шпоры скакуну.
— А мне, — подходя к своей лошадке, тихо проговорила Никотея, — надо заняться делом. Итак, с этим все более или менее понятно. Теперь остается решить, кого же отправить во Францию. Впрочем, я, кажется, знаю ответ и на этот вопрос.
* * *
Чайки над головой архонта Херсонеса кружили так густо, что и самого неба не было видно. Григорий Гаврас взмахнул руками — чайки пикировали то на него, то в море, простиравшееся вокруг. Волны накатывали на огрызок скалы, каким-то чудом оказавшийся под ногами знатного ромея. Он махал руками, птицы били крыльями, волны расшибали пенные головы о камень…
Григорий Гаврас вдруг напрягся и сжал в кулаке рукоять меча — та выступила будто бы сквозь беснующихся чаек, и в тот же миг птицы, море и камень исчезли. Осталась лишь смятая постель и меч в изголовье.
Привычка, усвоенная давным-давно, в годы жизни почетным заложником в Константинополе, заставляла его чутко вслушиваться в шаги, приближающиеся ночью к опочивальне, и всегда держать оружие под рукой.
— Кто там в такую рань? — приподнимаясь на локте, крикнул архонт.
— Прибыл гонец от смотрителя порта, — отозвался начальник охраны.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
