Лишь когда направляюсь на выход, решаю выбросить тест, чтобы Вика не дотянулась до него и не взяла в руки. На автопилоте тянусь к нему и вдруг замечаю две отчётливые розовые полоски. Он положительный. Он, чёрт возьми, положительный! Сердце падает куда-то в пятки, затем возвращается обратно и так несколько раз подряд. В ушах звенит, а виски раскалываются от невозможности происходящего. Так не бывает! Такого просто не может быть!
Обескураженную меня застает в ванной комнате Илья. Подходит ближе, немного хмурится, потому что видит в моих руках тест.
— Мы беременны, Илья, — произношу дрожащим голосом.
Он в два шага преодолевает расстояние между нами и, подхватив меня на руки, бесконечно кружит. Я смеюсь и плачу, перебираю руками его густые волосы и шепчу негромко, что всё обязательно будет хорошо. То, что было в прошлом с нами точно не повторится.
Илья.
— Мне страшно, — произносит Альбина и цепляется пальцами в мою руку.
Несмотря на то, что она хрупкая и нежная, хватка у неё сейчас как у обычного взрослого мужчины.
Оглядываюсь по сторонам, рассматриваю окружающую обстановку. Это частный госпиталь и роды здесь проходят в комфортных для рожениц условиях. Мы приехали в роддом полчаса назад. Операция кесарева сечения плановая, плод в норме, без отклонений. УЗИ показало, что воды чистые, прозрачные, все показатели соответствуют норме. Кажется, что я сам стал разбираться в этом не хуже гинеколога.
— Кудряш, всё будет отлично. Верь мне.
Из-за некоторых противопоказаний Альбине не положена эпидуральная анестезия, поэтому во время рождения нашего ребёнка она будет крепко спать, а я буду тем, кто встретит и примет себе на грудь ребёнка.
— Уверена, что ты справишься. Об этом я даже не задумываюсь, — произносит Альбина.
Её глаза взволнованны, зубы стучат на всю палату от страха и холода, поэтому я беру плед и укрываю её.
— О чем волнуешься? — спрашиваю, как можно невозмутимее.
— Он ведь правда будет здоровым? — произносит Кудряшова, немного подумав.
— Альбин, ну ты же врач, — шутливо укоряю её. — Сама говорила, что те патологии, которые были у Полины не относятся к нам с тобой. Это был генетический сбой, не больше. Мы не были виноваты в этом и точно друг другу подходили.
— Я знаю. Но всё равно волнуюсь.
В палату проходит доктор и с нашего разрешения приступает к операции. Последнее, что видит Альбина перед тем как отключиться, моё глупое наигранно-веселое лицо, чтобы ей не было страшно.
Меня просят выйти в операционной, провожают в послеродовую палату за стенкой и обнажают по пояс. Просят несколько минут подождать, пока доктор извлечет из тела Альбины нашего младенца. Моего сына. УЗИ подтверждало пол десяток раз.
Обычно я спокоен как удав, но сейчас, глядя на стрелки часов, начинаю не на шутку волноваться. Кажется, что прошло больше положенного времени, а моего сына мне так и не приносят. В прошлый раз всё изначально было по-другому, шло не так и самыми печальными прогнозами, но страх за жизнь и здоровье пока нерожденного ребёнка оказывается сильнее, чем я себе думал.
Спустя ещё минуту или две, когда я приподнимаюсь с кровати, чтобы узнать, как дела у Альбины, я слышу тонкий детский писк. Плач моего малыша. Тело будто прошибает молнией, я вслушиваюсь, чтобы понять, что мне не показалось. Возвращаюсь на место, напряженно жду и облегченно выдыхаю, когда распахивается дверь и неонатолог выносит мне малыша. Нашего Давида.
Он крошечный. Меньше, чем я себе думал и представлял. Он ещё совсем беспомощный и сейчас лучше всех о нем позаботиться могу только я. Он тёплый и пахнет особенно. Он хмурится, закрыв глазки и чем-то напоминает мне меня, только лучше.
— Всё хорошо? — спрашиваю у медсестры в то время, когда он плотно прижимается к моему животу и сует крошечный кулак в ротик.
— Да, здоровый малыш, девять из десяти по шкале Апагар. Вес три килограмма пятьсот грамм…
Слово «здоров» прочно заседает у меня в голове и все остальное перестает для меня существовать.
Спустя два часа мы встречаемся с Альбиной. Она измученная и обессиленная, почти не говорит и наверняка хочет посмотреть на сына. Я протягиваю ей мирно спящий свёрток с малышом и вижу на её лице блаженную улыбку.
— Он прекрасен. И он здоров. Спасибо тебе, Кудряш, за сына.
Конец
