Тем временем следователю, видно, надоела моя игра в молчанку, он с силой ударил кулаком по столу, чем и прервал мои невесёлые размышления.
— Может, ознакомить девушку с показаниями иных лиц? — У стола лысого, как по команде, материализовался его коллега. — Имя Антон Жуков вам знакомо? — обратился он уже ко мне.
Я бы и рада отвернуться и не реагировать на провокации, но при упоминании о Тохе я невольно подалась вперёд, уткнувшись глазами в листок с родным аккуратным почерком.
Впрочем, не успела я углубиться в смысл написанного Тохой, как следователь (тот, что лысый) тут же выдернул листок у меня из-под носа.
— Не с чем тут ознакамливаться! Слушай сюда, — зашипел он, буравя меня взглядом, — я вас, мразей неприкасаемых, хорошо знаю! Золотая молодёжь, разнузданная своей безнаказанностью. На прошлой неделе трое таких же студентку медучилища изнасиловали. И что? И ничего! Родители отмазали — и гуляют себе дальше, хозяева жизни! А девочке травма на всю оставшуюся жизнь!
— Сан Саныч, не кипятись. Анастасия Викторовна никого не насиловала и не убивала, — тут же подключился второй, тот что с бумажками. — Ты иди, кофейку выпей, а мы уже тут составим показания для протокола, правда Анастасия Викторовна?
Ну, мне, в принципе, уже всё было понятно. Судя по всему, сценка «добрый и злой полицейский» должна была произвести на меня неизгладимое впечатление.
— А что потом? — задала я интересующий меня вопрос.
— Что, потом? — отозвался тот, что лысый.
— Ну, потом. После вашего протокола, со мной что делать будете?
— А потом, — ответил за коллегу тот, что был занят бумажками, — не смеем вас далее задерживать. Скоро явится ваша мать, и идите на все четыре стороны.
А вот этого мне как раз и не нужно. Данила ясно выразился: любыми путями продержаться здесь минимум до вечера и разговаривать только с полковником Поповым. А я склонна была ему в этом довериться. Завтра, в ранней сводке новостей, будет опубликован мой официальный отказ от притязаний на наследуемые активы отца. После этого, по его словам, я не то чтобы полностью вне опасности, но охота на меня должна прекратиться. Хотелось бы верить. Дурацкий план или нет, отступать от него не стоит, потому что другого все равно не было. И я была полна решимости. Эта мысль дала мне необходимый толчок или пинок, не суть. Я метнулась к двери, сразу же как та захлопнулась за лысым ментом. Опустив защёлку, я мысленно перекрестилась и со всей силы впечаталась щекой в стену. Получилось так себе и повторить экзекуцию нужно было как можно быстрее, пока «добрый полицейский» не очнулся. Боже помоги! С этой мыслью я снова налетела на стенку, на этот раз сделав два шага назад для разгона. По левой брови стекала струйка крови, заливая ресницы. Качнулась, ощутив слабость и головокружение, — ненавижу кровь! Плевать!
— Эй, ты чего... ты... ополоумела совсем? — очнулся, наконец, мужчина, вскакивая из-за стола.
— Нет, мне просто больше терять нечего, — ответила, сбрасывая куртку и топая по ней ботинками. —Садитесь. Пишите.
То ли решительность в моём голосе, то ли увиденное только что заставило следака кулем упасть на стул и даже взяться за шариковую ручку.
— Я, Пылёва Анастасия Викторовна, дата рождения уже есть, — приблизившись, я пробежалась взглядом по строчкам, что успел внести в протокол его лысый коллега. — Прошу принять мою жалобу о сексуальных домогательствах со стороны… Вас как зовут?
— Сотников. Виталий Георгич, - гулко сглотнул мужчина.
— …со стороны следователя районного отделения полиции Сотникова Виталия Георгиевича. Вы пишите, пишите, — поторопила его, видя как у Виталия Георгича вытянулось лицо и весьма выразительно задёргался один глаз. — А также о превышении служебных полномочий и нанесении телесных повреждений.
— Тебе никто не поверит, — неуверенно произнёс Виталий Георгич, заикаясь.
— Точно! — похвалила я его за сообразительность. — Рубашечку ведь тоже вы мне порвали.
С этими словами я дёрнула полы рубахи так, что пуговицы рассыпались дождём, а одна угодила Виталию Георгичу в стакан с чаем в медном подстаканнике. А так как лифчиков я в последнее время не ношу, взгляд любезного Виталия Георгича устремился в известном направлении. Я же наклонилась над столом, нависнув над следователем и капая кровью из рассечённой брови на протокол допроса, вполне дружелюбно поинтересовалась:
— Ну так что, гражданин начальник? Будем составлять акт полицейского произвола или я могу, наконец, поговорить с полковником Поповым?
* * *
Подвальное помещение для задержанных, куда меня проводили до выяснения обстоятельств, ужасало отбитой штукатуркой и минимальными санитарно-гигиеническими нормами. А более депрессивного места я ещё в жизни не видала. Радовал разве что состоявшийся между мной и полковником разговор. Выслушав, он придвинул ко мне листок бумаги и ручку. Точнее, два листка. Прежде всего требовалось развёрнуто изложить все события, начиная с момента моего возвращения домой после бала, что я и сделала. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы пресечь весь тот бред, в котором обвиняют Данилу. Умолчала я лишь об нтимных подробностях нашего с ним «сожительства», но думаю, о них и так не сложно было догадаться.
На втором листке пришлось таки написать жалобу на превышение должностных полномочий при допросе. И хоть я честно призналась полковнику в том, что физический вред себе нанесла я сама, Александр Савельевич всё же выявил в действиях своих подопечных некоторые нарушения. Правда, в чём смысл этой жалобы я так и не поняла. Наверное, таковы тут порядки. Итак, свою задачу я выполнила, оставалось только ждать, и это, наверное, было хуже всего! Я отчаянно старалась прогнать тревогу, поплотнее свела полы рубахи и, заведя их за спину, завязала узлом. Усталость брала своё, поэтому, интуитивно выбрав себе из двух коек ту, что ближе к решётке, я решила прикорнуть ненадолго. Свернувшись калачиком, я подтянула колени к подбородку и зарылась носом в ворот Даниной рубахи, отдаваясь объятиям Морфея.
«Я сделаю тебе больно, но только один раз и больше никогда», - всплыло вдруг из глубин сознания.
«За эту ложь я тебя прощаю».
* * *
— Здравствуйте, товарищ полковник.
Мужчина оторвался от бумаг и захлопнул папку, смерив жёстким взглядом двух посетителей в серых костюмах. Этот контингент был ему хорошо знаком, хоть тот и редко захаживал в его кабинет.
— Чем обязан? — сухо поинтересовался он, поднимаясь.
Гости молча отделились от двери: первый приблизился вплотную к столу, второй обошёл полковника Попова по кругу и остановился немного поодаль. Такое поведение могло заставить нервничать любого, кто духом послабее, но Попов Александр Савельевич к их числу не относился.
— Мы пришли за Пылёвой, — без лишних предисловий произнёс мужчина, остановившийся напротив.
Полковник устало вздохнул, проследив за небрежно брошенным ему на стол пухлым конвертом. Только что еле избавился от мамаши Пылёвой, теперь вот подкрепление пожаловало.
