Книга Моя любимая рыжая ведьма - Мария Лунёва

Два месяца спустя.

— То есть, когда я рассказывала тебе о своей мечте, а ты клятвенно уверял, что поможешь мне с открытием новой лавки, ты про себя уже строил планы, как спихнуть на меня свои же обязанности?! — лежа в кровати, я верещала на всю комнату. — А ты не потому ли решил меня любить, что я идеальный кандидат на роль управляющей сетью ваших аптечных лавок? Как это вообще понимать, Жеан?

Моему негодованию не было предела. Нет, ну надо же! Вот жук хитросделанный! И возмутительней всего, что этот продуманный делал вид, что вообще ничего не происходит. Развалившись на всю кровать, он лениво играл с моими кудряшками на голове.

— А что, моё рыженькое солнышко, тебя не устраивает? — Жеан лениво зевнул и, приподнявшись, навис надо мной. — Хотела лавку — получай сразу девять. А захочешь, откроем еще одну. Я обещал помочь, так я и от слов не отказываюсь. А о том, чем занимается моя семья, ты и не спрашивала. Надо было не от меня по лесам с лопатой бегать и по обрывам козочкой скакать со своими неугомонными подружками, а обстоятельно интересоваться биографией будущего мужа.

Еще раз зевнув, этот уже настоящий муж снова откинулся на спину и рукою подтащил меня к себе, прижав к боку. Не зная, что вообще можно ответить столь самодовольному ведуну, я яростно засопела.

— Ну, что не так, Малика? В самом деле, что тебя не устраивает? Ты же об этом мечтала, — уже серьезным тоном спросил Жеан.

— Я же хотела сама, понимаешь, — прошипела я.

Подхватив за талию, Жеан осторожно поднял и опустил меня сверху на свою грудь, внимательно вглядываясь в мои глаза.

— Хочешь сама, так и дерзай, синеглазка. У нас отлично работают теплицы, за ними следит мама. Мы выращиваем лучшие в столице лекарственные травы, но наши аптечные лавки работают абы как. Отец, да и я тоже, не смыслим в торговле. Да и некогда нам, я профессор, а он ректор. Именно на мою жену бы и легла ответственность за эту сферу семейного бизнеса. То, что ты оказалась травницей — это просто подарок судьбы. Я понимаю, сразу девять лавок — это сложно. Я найму тебе учителей по ведению бухгалтерского учета. Я сам буду с тобой первое время проверять все бумаги. Никто не бросит тебя со всем этим бумажным хаосом одну.

Жеан примирительно погладил меня по голове. Сдавшись эмоционально, я положила голову на грудь мужа и притихла. Под моим ухом отчетливо было слышно биение сердца любимого мужчины.

— Если все так просто, почему ты молчал об этом два месяца? — решила я выяснить все до конца.

Тяжелая рука опустилась на мою спину и провела ладонью по позвоночнику.

— Наслаждался медовым месяцем. Да и были же каникулы. Зачем вещать на тебя дела так сразу. Это не к спеху. Никто не требует от тебя, лисенок, погрязнуть в бухгалтерии наших аптек. Вникай в дела постепенно, но в первую очередь я хочу, чтобы ты учебу закончила, диплом получила. Меня, как следует хорошей жене, любила. А потом уж все остальное.

Нахально улыбнувшись, Жеан притянул меня к своему лицу и поцеловал. Руки мужчины смело прошлась по моим ягодицам и сжали их.

— Пока не увлекся и не продлил наш медовый месяц еще на пару недель, я должен тебе кое в чем признаться. Не знаю, как ты отреагируешь, но знай, я сделал это для тебя. Только лишь для тебя одной.

Потянувшись к прикроватной тумбочке, Жеан достал тонкую папку для бумаг.

— Что там? — мне стало как-то не по себе.

Жеан тяжело вздохнул и открыл ее. Внутри оказался семейный потрет. В глаза стразу бросилось изображение белокурой женщины в простом персиковом платье. На ее руках с умным сосредоточенным видом сидела маленькая рыжеволосая девочка. Позади них был изображен жгуче рыжий мужчина в синем сюртуке. Выглядела эта семья счастливо.

— Это… — ком застрял в моем горле, я догадалась, кто это, но вымолвить не могла ни слова, — это…

Слезы заволокли глаза. Не выдержав, я заплакала, уткнувшись мужу в грудь.

— Я разговаривал с директором приюта и знаю, что ты боялась начинать их поиски. Не хотела, чтобы тот образ любящих папы и мамы, что ты нарисовала в детстве, рассыпался об суровую реальность. Не бойся больше этого, Малика, они любили тебя. Это Греми и Сильвия соф Малика.

Я вскинула голову и заплаканными глазами глянула на мужа

— Будучи еще крошкой, ты запомнила не свое имя, солнышко моё, а род. Зовут тебя Далила. Далила соф Малика. Ну, теперь-то, конечно, соф Эсгер. Но если у нас родится второй сын, мы дадим ему имя твоего отца. Ну, а если судьба не сделает нам такого подарка, то нарожаем кучу девчуль и будем ждать такой же кучи внуков.

— Расскажи мне о них, — осевшим голосом прохрипела я, неприлично хлюпая носом.

— Твоя семья относилась к низшим дворянам. Отец — маг воздушник, мама — ведьма. В столицу они ехали, потому как решили, что твоей маме нужно образование. Она владела магией земли, и, наверное, так же, как и ты, грезила мечтами о своей лавке. Отец был в своей деревне хорошо известным мастером кузнечного дела. Ты можешь гордиться ими, малышка. Они были достойными людьми, уважаемыми. Я выяснил, откуда они родом. Хочешь, на зимних каникулах мы съездим туда, где ты родилась, и узнаем о них больше?

Моё сердце рыдало от счастья. Прикрыв рот ладошкой, я пыталась взять себя в руки. Но ничего не выходило. Слезы разрывали душу. Мои родители, такие молодые и красивые, улыбались мне с небольшого портрета. Теперь я могла похвастать тем, что волосы у меня от папы, а цвет глаз, такой необычный васильковый, от мамочки. Теперь я была не просто сиротой Маликой из приюта, а Далилой соф Малика. Хотя…

— Я хочу, чтобы моя первая дочь носила моё имя — Далила. Мне кажется оно очень красивое. Но я останусь Маликой — это ведь имя моего рода. Оказывается, оно всегда было со мной.

— Конечно, лисенок, — Жеан ласково поцеловал мои волосы. — Мы закажем их портрет и повесим в гостиной рядом с портретом моих родителей. А зимой отправимся в путешествие, — Жеан на мгновение умолк и сжал мое тело сильнее. — И еще, Малика, твоих родителей искали. У тебя есть бабушка, милая, и вроде как кузина, но с ней не все ясно. Мы найдем твою семью, я обещаю. А пока поцелуй своего любимого мужа.

Потянувшись, я обняла Жеана крепко-накрепко.

— Я люблю тебя! — слова сами сорвались с моих губ.

— И я тебя люблю, мое рыжее солнышко.