И она уплыла.
— Теперь займемся тобой, — сказала Ш'риии Ните. Она пропела Врачующее Заклинание и заботливо спросила: — Ну, как ты теперь себя чувствуешь, Х'нииит?
Снизу поднялся, больно оцарапав кожу, боевой клич Кита. Он дрался неистово. Нита не ожидала от него такого. «Впрочем, — подумала она, — не уверена, что только Сеть Жизни превращает его в бесшабашно храброго бойца. Вероятно, он был таким всегда!»
Вдруг она замерла. «Какая разница, что я думаю о Ките, что он или они думают обо мне? Через несколько часов все это не будет иметь для меня никакого значения. И все же я не могу отрешиться от всего, что меня окружает. Привычку трудно ломать. Привычку к жизни…» Она горько усмехнулась про себя.
— Могу ли я еще чем-нибудь помочь? — участливо испросила Ш'риии, завершая заклинание.
Нита благодарно потерлась о нее боком.
— Нет, — сказала она и потянулась следом за Ар'ейниии туда, где притаились извивающиеся щупальца и желтые пятна глаз.
Ее окружала насыщенная слизью, чернильными разводами и кровью вода. И снова началась кровавая круговерть. Нита почти ослепла от ударов головой. Она уже не посылала вопрошающих звуков, а просто нападала на тех кальмаров, которые оказывались перед глазами. Протаранив одного, она кидалась на следующего, пока Кит и Эд'рум разделывались с оглушенным ею. В пылу битвы она и не заметила, как стены каньона вокруг Посвященных стали раздвигаться, а вода постепенно пронизывалась свежими, прохладными струями. Впрочем, как раз холод воды неожиданно и отрезвил ее. Тут она с удивлением осознала, что и атаки кальмаров прекратились. Нита пропела несколько высоких нот, чтобы поймать ответное эхо и определить, где она находится и где все остальные. Волшебный свет пронизывал темную воду, придавая ей зеленоватый цвет прибрежной морской волны.
Ответное эхо подсказало, что окружающие их стены поднимаются до трех тысяч футов. Однако они уже были не такими крутыми, а каньон расширился с двух до почти пяти миль. На мили и мили вперед, вправо и влево простиралось наклонное дно каньона, и ни звук, ни взгляд не достигал того места, где начиналось усыпанное мелкой галькой подножье холмов континентального шельфа. Позади Посвященных возвышались, теряясь во мраке, мощные скалы. Перед ними, в той стороне, где ждало их открытое море, дно становилось почти плоским. Лишь изредка тут и там поднимались небольшие холмики, напоминавшие покатые песчаные дюны. И каменистое дно постепенно сменялось бледными волнами песка. И все же светлый песок не мог победить всесокрушающую тьму. Немыслимый, давящий груз ледяной воды словно бы раздавливал не только тело, но малейший проблеск света. Только защитное заклинание могло выдержать это невыносимое давление и чуть рассеять сгусток черной тьмы. И в этой непроглядной темноте вдруг появились, забегали, замерцали острые огоньки. Они стремительно передвигались, собирались вместе, висели гроздьями в холодной тьме — крошечные светящиеся точки, навевающие необъяснимый ужас.
Нита судорожно вздохнула. Она поняла, что эти огоньки — глаза. Т'Хкиии, висящий в воде рядом с нею, тоже, вероятно, подумал о том же. Послышался его шумный продолжительный вздох. Он пытался разглядеть утонувшую во тьме бездну, откуда уже не долетало эхо, как бы растворявшееся в этом сгустке черноты.
— Эта пропасть бездонна! — в ужасе прошептал он. — Сколько же времени мы будем еще опускаться? Без конца?
— До конца, — послышалось позади Ниты. Она и узнавала, и не узнавала этот твердый, уверенный голос. Да, конечно, это ее друг Кит, который парил совсем рядом. Странное выражение его глаз поразило Ниту: в них был испуг, но ни следа унижающего и уничтожающего страха.
И Нита вспомнила, что кашалоты могут нырять на неимоверную глубину, преследуя кальмаров. Однако их безумная смелость ввергала их зачастую в непоправимую беду. Исследователи в батискафах находили множество скелетов кашалотов, запутавшихся в подводных телефонных и телеграфных кабелях.
— Мы еще очень высоко, — холодно сказал Кит. Эта непреклонность и жесткость голоса скорее подошла бы Ар'ейниии. — Опустились всего-то на шесть тысяч футов. А до Морского Зуба по меньшей мере шестнадцать тысяч. — И он медленно отплыл к границе светящейся сферы.
Нита замерла на месте, поджидая Ш'риии и остальных Посвященных. Они медленно двинулись следом за кашалотом. Т'Хкиии, словно бы сжавшись, став короче, нехотя потянулся за всеми. Нита с жалостью взглянула на него. НЕТ, НЕ ТАКОГО ДРУГА ХОТЕЛА БЫ ОНА ИМЕТЬ РЯДОМ В ПОСЛЕДНИЙ МИГ. НЕ ЕМУ ГОВОРИТЬ СЛОВА ПРОЩАНИЯ.
Примерно в сотне ярдов от нее показался Эд'рум.
— Килька, — поторопил он, — не отставай. И Нита поплыла. Битва в каньоне отняла много сил и сделала ее вялой. Бесконечное погружение во тьму представлялось ей теперь одним из тех навязчивых длинных снов, когда человек падает вниз несколько часов подряд, и это тягучее падение, кажется, никогда не кончится. Кроме того, наводила тоску и навязчивая монотонность понижающегося дна: волны белого песка, горбы темных камней, разбросанных повсюду, углы угольных пластов. Все это однообразие вдруг неожиданно перемежалось случайно оказавшимися на дне вещами — полуутонувщей в песке походной кухней, стоящей вертикально в горделивом одиночестве бутылочкой из-под кока-колы. И все же большая часть дна была равнодушно-безжизненным, тянущимся на мили словно заснеженным полем мелкого белого песка.
Равнодушие и неподвижность неживой природы особенно бросались в глаза по сравнению с мельканием странной придонной жизни. Нита, то ли благодаря своим прежним знаниям, то ли гнездящейся в ней памяти кита-горбача, узнавала этих глубинных обитателей моря, прозрачных, почти бесплотных, как призраки, или ярко светящихся, фосфоресцирующих во тьме. Длиннотелые, со сверкающими глазками, акулы с любопытством проплывали мимо Ниты, легким движением выказывая почтение своему Властелину. Морские черти с их светящимися наживками, висящими на тонких жилках-лесках перед пастью, подплывали, жадно пялились на Ниту и тут же пятились, огорченные тем, что она слишком велика для них. Извивались длинные членистые черви. Неожиданно появлялись кальмары-вампиры. Пестрые, розово-полосатые, желтые или бело-голубые, они передвигались толчками, выплевывая мощные струи воды, словно реактивные снаряды. Эти равнодушные красавцы направлялись по своим делам, совершенно не обращая внимания на Посвященных, плывущих в нимбах волшебного света. Трепетали у самого дна электрические скаты, медленно помахивающие своими мясистыми крыльями и вздымающие тучи песка, который оседал, скрывая их совершенно. Словно одноногие пираты, шагали по дну на своих длинных негнущихся плавниках триподы. И все глаза, мелькающие в черной воде, все фосфоресцирующие фигуры, ползущие по дну или взметающиеся над ним, занимались одним и тем же — они высматривали еду или уже поедали ее.
Нита понимала, что для этих существ нет иного способа существования в мертвенно-холодном подводном царстве, где приходится тратить массу энергии и мгновенно восстанавливать ее, чтобы самим не стать жертвой. Отсюда все эти приманки, ловушки, все эти на первый взгляд забавные, похожие на веселую игру, прятки. Но это понимание не уменьшало ужаса и отвращения от подстерегающей, крадущейся тьмы, настороженной, насыщенной жаждой крови тишины, где бледные холодные огоньки, еле колеблющиеся в непроницаемо-черной толще воды, оказывались стремительными глубинными охотниками, которые ищут, ловят и пожирают один другого с отчаянным и кажущимся бессмысленным усердием.
