Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Как обычно, он пришел в офис первым. Взял конверт, лежавший на столе, открыл и снова перечитал письмо. Этого будет достаточно. Спрятал конверт с письмом в карман и вышел. Потом заглянул в один из бараков, где пятнадцать женщин разбирали зимнюю одежду, шарфы и шапки. Посмотрел на охранника, курившего в углу. В помещении было ненамного теплее, чем на улице, и работницы кутались в свои пальто и шарфы, выдыхая облачка белого пара. Петра Кочанова работала за ближайшим к двери столом вместе со своей сестрой, Мартиной. Его потянуло к ней, и он сам не заметил, как оказался рядом. Она подняла взгляд. Он хотел попросить прощения, что не смог спасти ее детей, что обрек ее жить без них. Кристофер отвернулся, опираясь ладонью на стол. И почувствовал прикосновение чьих-то пальцев. Петра смотрела на него, накрыв его руку своей. Мартина улыбалась сквозь слезы, глядя ему в глаза.
Подошел поезд, из вагонов на гравий хлынули заключенные. Крики, собаки, начало селекции. Кристофер ждал, когда руководитель выкрикнет приказ. Наконец приказ прозвучал. Фабрике Круппа нужно сорок пять детей, маленьких детей до семи лет. Дети начали выходить вперед. Эсэсовцы ходили вдоль шеренг и собирали выкупленных Кристофером малышей. Они сбились в дрожащую кучку. Многие плакали, тянулись к матерям. Некоторые стояли молча, словно понимали, что происходит. Потом они погрузились в грузовик, который должен был увезти их прочь. Места для всех не хватало, но эсэсовцы их утрамбовали. Они понятия не имели, насколько долгое им предстоит путешествие — сначала на фабрику, потом в Лейпциг, на встречу со Стефаном и Александрой. Оттуда их доставят в монастырский приют. Отец Кристофера выкупил и обставил для них старое пустующее крыло. У них будет еда и ночлег в месте, где война их никогда не отыщет. Они будут жить там как сироты, со всеми официальными бумагами. Дети махали руками и кричали родителям. Потом их увезли.
Снова пошел снег, крошечные белые пылинки опускались на плечи заключенных, выстроившихся для селекции. Кристофер стоял достаточно близко, чтобы слышать, как врачи выносят смертные приговоры или обрекают на рабскую жизнь, принимая решения меньше чем за пять секунд. Фридрих разговаривал с Брайтнером. Кристофер направился к ним.
— Доброе утро, рапортфюрер, доброе утро, герр Брайтнер.
— Доброе утро, Зелер, как вчера прошла последняя поездка в Берлин? Думаю, после вашего отъезда эту обязанность я возьму на себя. На следующей неделе в это время вы уже присоединитесь к нашим отважным бойцам на фронте. Здорово, правда?
— Уверен, вы с трудом сдерживаете радость, — поддержал его Брайтнер.
— Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, — начал Кристофер. — Вы уже отдали распоряжение насчет перевода?
— Еще нет, но не беспокойтесь, Зелер. Это вопрос нескольких часов…
— Отлично, я рад, что вам не придется терять время. Я прекрасно знаю, как оно ценно.
— О чем вы? — спросил Фридрих, по-прежнему ухмыляясь.
Кристофер залез в карман и передал конверт Фридриху, тот посмотрел на Брайтнера и достал письмо. Кристофер наблюдал за его взглядом, дожидаясь, пока он пробежит вниз по строчкам, прежде чем заговорить.
— Как видите, слухи о моем отъезде из лагеря сильно преувеличены. Похоже, я все-таки останусь здесь.
— Это подделка, — сказал Фридрих, держа перед собой письмо, пока Брайтнер пытался увидеть, что там написано. — Оно не может быть настоящим.
— Проверьте подпись и печать. И увидите, все подлинное. Брайтнер, перевод, который мы обсуждали с вами раньше, состоится сегодня во второй половине дня. — Он повернулся к Фридриху: — Я попрошу вас о скрепляющей подписи, герр рапортфюрер: мы же не хотим беспокоить этим лагерфюрера. Но я восстановлю в «Канаде» правило в отношении казней заключенных и снова займу место главы антикоррупционного комитета.
Фридрих ничего не ответил, только вернул письмо. Кристофер посмотрел на подпись и печать рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и сложил письмо обратно в конверт. Неплохо. Удивительно, что можно купить за три тысячи рейхсмарок. Секретарь Гиммлера вполне мог потребовать больше, особенно если учесть, что он обещал подтвердить подлинность письма, если кто-нибудь позвонит, чтобы проверить. Кристофер был готов заплатить вдвое больше. Он повернулся, салютовал и ушел прочь.
Кристофер оформил бумаги для перевода Брайтнера на фронт и откинулся на спинку стула. С Фридрихом придется подождать, но рапортфюрер больше его не побеспокоит. Понадобилось десять минут, чтобы убедить секретаря Гиммлера написать письмо. Сколько раз он оказывал такую услугу другим офицерам, готовым заплатить деньги за решение проблемы? Скоро все закончится. Секретарь это знал. Кристофер взял телефон. Секретарша Херца сделала вид, что с ним незнакома, хотя на прошлой неделе он посылал ей цветы. Молодец. Херц, кашляя, ответил.
— Думаю, сегодня утром все прошло хорошо, — начал Кристофер.
— Да-да, грузовик пришел вовремя. Водитель отвез их в новое жилье.
— Отлично, рад, что все прошло так гладко.
— На этом все?
— Пока да, герр Херц, но, думаю, я обращусь к вам снова, и скоро.
Кристофер повесил трубку.
Он пришел в конце дня. Высокий мужчина, крупнее Шульца, широкоплечий, все еще мускулистый. Его звали Маркус Кляцко. Глава зондеркоманды, назначенный вместо Шульца. Кляцко сел напротив Кристофера.
— Вы вызывали меня, герр оберштурмфюрер? — начал он.
— Да. — Кристофер откинулся в кресле и посмотрел в окно, на снег, провода и деревья. — Передайте другим заключенным, что мгновенных казней больше не будет. Если возникнут какие-то проблемы с капо, охранниками или даже с офицерами, приходите ко мне. — Кляцко кивнул, медленно и неуверенно. — Я постараюсь защищать вас, насколько смогу. Буду предупреждать обо всем, что узнаю, но остальное не в моей власти. Я бы хотел делать больше.
— Я знаю.
Глава 39
Нью-Йорк, сентябрь 1954-го
— А теперь я хотел бы поговорить с вами о том памятном дне в Дахау, дне, когда женщины из «Канады» спасли вашу жизнь. — Кристофер поправил наушники или подвинулся поближе к микрофону. — Каково ваше мнение относительно поступка американских солдат — расстрела от пятидесяти до ста отрядов эсэсовцев в день освобождения концентрационного лагеря в апреле 1945-го?
Интервьюер жестом предложил ему ответить.
— Возможно, если бы солдаты увидели все кровопролития, совершенные там, они бы не приняли столь поспешного решения о новых убийствах. Я понимаю, почему они так поступили. Это было единственной справедливостью, увиденной заключенными за долгие годы пыток, голода и смертей. Думаю, на их месте я мог бы поступить так же. Но на их месте я не был.
Кристофер искал глазами Ханну, хотя и знал, что ее там нет.
— Почему вы не стали себя оправдывать, когда солдаты окружили эсэсовцев? Почему не сказали, что отличаетесь от остальных?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
