— Ты сегодня выглядишь особенно счастливой. — Майлс улыбнулся жене. — Мне кажется, тебе нравится крестьянский образ жизни.
— Какое-то время — да, — самодовольно ответила Элизабет. — Но, пожалуйста, не заблуждайся: я не буду всегда носить лохмотья. — Я — дорогая женщина! — И она кокетливо посмотрела на Майлса.
— В таком случае, тебе придется отработать свое содержание, — вызывающе произнес он, оценивающе осмотрев ее снизу доверху.
— У меня это хорошо получается. Я… — Она неожиданно замолчала, услышав громкий топот копыт.
Группа всадников пронеслась мимо, оттеснив их на обочину дороги. Вне сомнения, это были знатные рыцари: конские попоны из чистого шелка, самое современное и дорогое оружие. В общей сложности проследовало около сотни всадников, не считая нескольких повозок с поклажей. В центре кавалькады с гордо поднятой головой ехала молоденькая девушка со связанными за спиной руками и покрытыми синяками лицом.
Отчетливо представляя, что значит быть в плену, Элизабет поежилась, а ведь эту девушку, похоже, еще и били.
— Крис, — прошептал Роджер с искренней жалостью.
Майлс напряженно следил за Роджером и, как только тот сделал шаг вперед, тут же схватил его за руку.
— Не сейчас, — тихо сказал он.
Элизабет проводила взглядом удалявшуюся процессию. «Так много мужчин против одной такой крохотной девушки», — с горечью подумала она. Повернув голову к Майлсу, девушка похолодела от ужаса.
— Нет! — воскликнула она. — Ты не смеешь и думать о спасении этой девушки!
Майлс смотрел на рыцарей и молчал, а когда Элизабет снова принялась отговаривать его, обжег ее таким взглядом, что она тут же сникла. После того как рыцари скрылись из виду, Элизабет, Майлс и Роджер еще некоторое время стояли на дороге. Мысленно Элизабет зашлась в немом крике: «Нет, нет, нет! Майлс не должен рисковать своей жизнью ради этой незнакомки!» Как только они вновь тронулись в путь, Элизабет со свойственными ей спокойствием и рассудительностью начала умолять мужчин отказаться от их сумасшедшей затеи.
— Мы скоро будем у твоих родственников, и они выяснят, кто эта девушка, кто и почему пленил ее. Может, она прикончила сотню человек. Возможно, она и впрямь заслуживает наказания. — Оба, и Майлс и Роджер, упрямо смотрели перед собой. Элизабет сжала руку Майлса. — Однажды я была в плену, и все оказалось не так уж плохо. Может…
— Замолчи, Элизабет! — приказал Майлс. — Ты мешаешь мне думать!
Элизабет почувствовала, что ее начинает бить мелкая дрожь. Как может он, безоружный, спасти девушку, охраняемую сотней вооруженных до зубов стражников?
Майлс повернулся к Роджеру:
— Может, нам прикинуться сборщиками хвороста? По крайней мере, мы получим возможность подобраться к их лагерю.
Роджер внимательно взглянул на Майлса:
— На этот раз сражаться не тебе, Монтгомери! Это мое дело. Девушка пострадала по моей вине, и я один должен освободить ее.
Майлс не сводил с Роджера горящих глаз, и через минуту тот уступил. Кивнув головой в знак согласия, он отвернулся.
— Я не знаю, кто она. Знаю лишь, что ее зовут Кристиана. Она подарила мне драгоценный камень, срезав его со своего платья. Не сомневаюсь, что наказали ее именно за это. У нее есть муж, и она его страшно боится.
— Муж! — ахнула Элизабет. — Роджер, умоляю! Будьте благоразумны! Вы не можете рисковать жизнью ради замужней женщины. Как давно ты знаком с ней? Что она значит для тебя?
— До вчерашнего дня я ее и в глаза не видел, — еле слышно прошептал Роджер. — И она для меня ничего не значит, а может, и наоборот. Пойми, я не могу позволить, чтобы она страдала из-за меня.
Элизабет начала понимать, что бессмысленно продолжать этот разговор. Никогда прежде она не видела Роджера таким безрассудно храбрым, а Майлс, она глубоко уверена, будет рисковать жизнью даже ради какой-нибудь судомойки. Элизабет глубоко вздохнула.
— Однажды на дороге крестьянка предложила мне букетик цветов, и стража разрешила ей подойти, чтобы отдать их мне.
— Ты останешься здесь, — тоном, не допускающим возражений, приказал Майлс.
Элизабет ничего не оставалось делать, как только стиснуть от обиды зубы. Если трое нападут на сто человек, то результат будет лучше, чем если это сделают только двое.
Глава 18
Им пришлось следовать за всадниками почти до заката солнца, когда те, наконец, разбили лагерь. Изменив походку и нагрузившись хворостом, Майлс и Роджер сумели проскользнуть мимо охраны. Спрятавшись в тени деревьев, Элизабет не спускала с них глаз. Предложенная ею помощь была отвергнута, и теперь, когда девушка наблюдала за рыцарями, ей казалось, что она и не покидала дом своего брата. Элизабет так же постоянно оглядывалась, чтобы убедиться, что за спиной не скрывается мужчина, готовый наброситься на нее.
Майлс и Роджер строго приказали ей ни при каких обстоятельствах не покидать своего убежища. Они дали понять, что у них хватает своих хлопот и им не до нее. Роджер отдал Элизабет аметист, а Майлс подробно рассказал, как добраться до его родственников, если с ним что-нибудь случится. Элизабет охватила легкая паника, но она не подала и вида, что испугалась. Мужчины хотели, чтобы она ждала их как можно дальше от лагеря, но Элизабет упрямо настаивала на том, чтобы найти место, откуда ей будет все хорошо видно. Они отказались посвятить ее в свой план, и Элизабет заподозрила, что плана вообще не существует. Майлс, бесспорно, вступит в схватку со стражниками и будет сдерживать их, пока Роджер не скроется вместе с девушкой.
Вдруг Элизабет заметила, как к пленнице, медленно волоча ноги, приближается неуклюжий старик, и не поверила своим глазам, узнав в нем известного своей гордыней брата. Связанная по рукам и ногам, девушка сидела, прислонившись к дереву, низко опустив голову. Когда Роджер неловко выронил целую охапку хвороста ей на ногу, у Элизабет перехватило дыхание. Она не имела понятия, насколько близко Роджер знаком с этой девицей, но ясно было одно: девушка слишком молода, чтобы обладать здравым смыслом. Не выдаст ли она Роджера?
Пленница резко встрепенулась, — но это могло быть и от боли, — затем ее лицо снова стало безразличным. «Пожалуй, девица совсем не глупа…» Девушка больше не двигалась, а когда Роджер принялся собирать рассыпанный по земле хворост, ее лицо ничего не выражало. Один из стражей, набросившись с ругательствами на Роджера, пнул его ногой под ребра. И тут Элизабет заметила, что в руке Роджера блеснул нож. Под градом ударов он незаметно, прикрываясь кучей хвороста, перерезал веревки на ногах девушки.
Вдруг Элизабет увидела нечто такое, о чем Роджер не мог догадаться: сзади подошел богато одетый, увешанный драгоценностями старик. Он не сводил со связанной девушки своих глубоко посаженных маленьких глазок. Последние лучи заходящего солнца вновь сверкнули на лезвии ножа в руке Роджера.
В дальнем конце лагеря загорелась трава: это Майлс, выхватив из костра горящее полено, отшвырнул его в сторону и скрылся, прежде чем его застали на месте преступления, вынудив нескольких стражников ринуться тушить пламя. Но этой маленькой диверсии было явно недостаточно. Приставленная к девушке охрана даже бровью не повела, а старец, лишь глянув на занявшуюся огнем траву, по-прежнему с ненавистью взирал на пленницу.
