Фиона засмеялась.
Он улыбнулся в ответ, скользнув взглядом по ее руке, которую она приложила к животу. Фиона тут же убрала руку и вспыхнула: она как-то не осознала, что стоит в подобной позе. Джек показал на тропинку:
– После вас, миледи.
Она пошла по извилистой тропке, под ее ногами шелестела трава, пальцам ног сделалось прохладно от соприкосновения с влажной землей. Она чрезвычайно чутко реагировала на свежесть воздуха, на ветерок, который играл ее волосами и омывал щеки, на тепло руки Джека, которая сжимала ее локоть и помогала огибать всевозможные неровности на тропинке.
– Я надеюсь, что ты захватил достаточно еды, – сказала Фиона. – Мой желудок требует к себе внимания.
Они повернули налево, и Фиона остановилась. Огромная скатерть была уставлена тарелками с виноградом, сыром, пирожными, сдобными булочками, а также желе, джемом и мармеладом. Сбоку стоял Девонсгейт с салфеткой, свисающей с руки.
– Девонсгейт! Это просто замечательно!
– Благодарите за это его светлость. Это была его идея.
Фиона обернулась:
– Джек, спасибо тебе!
Легкая улыбка коснулась его губ.
– Пустяки, а теперь садись и ешь. Ты побледнела за эти несколько дней. – Он расположился на одеяле рядом с ней. – У нас было много сногсшибательных событий за это время, не так ли? Вначале – наша женитьба, которая была далеко не обычной. Затем мы должны были приспосабливаться друг к другу. Твои братья отнюдь не сделали нашу жизнь легче. Плюс к этому проблемы, связанные с Лусиндой, и этот несчастный случай с лошадью… И теперь вот мы оказались на свадьбе. – Он взял нож и стал чистить грушу. – Я не люблю свадьбы.
– В самом деле? А почему?
Он разрезал грушу на ломтики и положил их на тарелку.
– Девонсгейт, пожалуйста, подай ее светлости сок.
Девонсгейт налил сок в винный бокал и передал Фионе.
– А вы, милорд? Наверно, вам нужно налить эля или…
– Нет, я тоже буду пить сок.
Девонсгейт и Фиона с изумлением переглянулись, затем Фиона перевела взгляд на Джека:
– Сок?
Он пожал плечами:
– То, что хорошо для моего сына, вполне хорошо и для меня.
Сына? Он полагал, что она… Фиона смутилась. Она все еще продолжала размышлять об этом, хотя где-то в глубине души уже была способна в это поверить.
Фиона стала в уме складывать недели. Вполне возможно. Да, возможно. На глаза у нее навернулись слезы. Она носит ребенка Джека?
– Фиона, выпей соку, – мягко сказал Джек.
Она сделала конвульсивный глоток, ощутив терпкий вкус сока.
– Девонсгейт, – сказал Джек, не сводя глаз с Фионы, – я думаю, у нас теперь есть все, что нам нужно. Ты можешь уйти к карете.
– Спасибо, милорд. Если я вам понадоблюсь, я буду всего в нескольких шагах отсюда. – Сделав поклон и бросив последний критический взгляд на одеяло, он ушел по тропинке.
Джек глотнул сока, сделал гримасу, но, спохватившись, тут же исправился. Поставив стакан на стол, он взял маленькую тарелку и положил на него абрикосовый пирог, а также ломтик сыра.
– Попробуй это.
Фиона взяла пирог и отщипнула от него кусочек. Утром она надела белое муслиновое платье, украшенное розовыми рюшами, которые проглядывали между полами плаща. Торопясь, она воспользовалась недостаточным количеством заколок, и ее волосы сейчас грозили рассыпаться.
Она выглядела свежей и молодой, а россыпь веснушек на носу казалась настолько привлекательной, что у Джека появилось искушение расцеловать их.
Фиона надкусила пирог.
– Джек, почему ты не любишь свадьбы?
– Я нахожу все эти церемонии, цветы и прочее смешными.
– Я понимаю, – медленно проговорила Фиона, – но все-таки. – У нее слегка порозовели щеки. – Ты можешь считать меня глупой, но церемония сама по себе была красивой. Они действительно любят друг друга. Джек, а у тебя не возникает иногда желания, чтобы у нас с тобой дела обстояли иначе? Чтобы наш брак был более нормальным? – Румянец у нее на щеках сделался еще гуще. – Конечно, мы затем не будем вместе, но если бы мы… – Она вздохнула. – Я все усложняю, да? Прошу прощения.
– Нет, продолжай, пожалуйста. А что тебе понравилось в этой свадьбе?
Она удивилась, но, кажется, и обрадовалась.
– Да все было замечательно – церемония, прием. У нас ничего этого не было.
Джек усмехнулся:
– Верно. Жених был пьян до потери сознания.
Она отложила в сторону пирог, щеки у нее заполыхали.
– Мне хочется, чтобы ты не вспоминал об этом.
Джек засмеялся:
– Я сделаю все возможное, чтобы забыть, но это очень трудно.
Она вздохнула, и между ними повисло молчание. Шутливая реплика застыла на губах Джека. Фиона была серьезна. Для нее это значило очень много.
– А какой бы ты хотела видеть нашу свадьбу?
Фиона улыбнулась беглой улыбкой.
– Глупо даже думать об этом, у нас не было выбора. В особенности у тебя.
– Я не сожалею, что мы женаты. – Эти слова удивили его самого, но он знал, что говорил искренне. Теперь в его жизни появились цель, смысл и оправдание всего.
Она взглянула ему в лицо:
– Не жалеешь?
– Нисколько. Я даже теперь думаю, что у нас все хорошо.
Она поджала колени и обвила их руками.
– Я тоже думаю, что у нас все хорошо.
Он взял ее руку, обратив внимание на то, как мала была ее ладонь по сравнению с его.
– Фиона, я…
Раздался выстрел.
Джек вскочил, пистолет в его руке оказался раньше, чем замерло эхо.
Но в чаще леса ничего не было видно и слышно – ни малейшего движения, ни звука. Ничего, кроме зловещей тишины.
– Проклятие! – проговорил Джек. – Должно быть, кто-то охотится.
Фиона не отреагировала. Джек обернулся. Он увидел окаменевшее лицо, она открыла рот, словно собиралась что-то сказать, но не могла произнести ни звука.
Он опустился на колени.
– Ты не бойся. Когда я найду…
Кровь, густая, красная кровь расплывалась на белоснежном платье.
– Нет! – закричал Джек.
Губы у Фионы дрогнули, затем она стала медленно валиться ему на руки.
Джек поймал ее, бросив пистолет на одеяло.
– Девонсгейт! Хэмиш! – Им овладел страх. Он должен что-то сделать, чтобы спасти ее. Пятно крови быстро увеличивалось. – Проклятие, Девонсгейт! – отчаянно закричал он. – Фиона! О Господи, нет! – Слезы затуманили ему глаза, когда он принял ее в объятия.
