Книга Христианство и страх - Оскар Пфистер

К важнейшим и самым действенным средствам для устранения страха относятся обещания. Прежде всего упомянем те, которые посвящены близости Царствия Божия. Ради краткости скажем пару слов и об этом понятии. Иисус исходит из того, что оно знакомо Его слушателям[222], однако наделяет его совершенно другим значением, чем Иоанн Предтеча, для которого Судный день был днем гнева Яхве[223]. Впрочем, отличается оно и от еврейской апокалиптики. Для Иисуса Царствие Божие, или Царствие Небесное, – не причина страха, а освобождение от страха: грядущий Царь, правящий в Царствии Своем, есть любовь и милость.

Что означает «Царствие Божие»? Наверное, порядок, в котором Бог властвует Сам и Его воле перестают препятствовать силы зла. Ныне дьявол и демоны вершат свои враждебные Богу дела и делают людей послушными своей злой воле. В Царствии Божием Бог, так сказать, восходит на престол мира и царствует один, ибо все Его противники побеждены и изгнаны, и царство сатаны пало[224]. Наступает новое состояние, в котором царит святая любовь.

Вернле задается вопросом, не следует ли говорить вместо «Царствия Божьего» «владычество Божие»[225], а Бультман постоянно использует это выражение[226]. Рудольф Отто, напротив, возражает и хотел бы заменить слово «Царствие» на выражение «сфера господства»[227], на основании того, что преобладает именно идея области. Особенные признаки «Царствия Божьего» в том, что оно – противоположность тому, что было прежде, оно – новая эпоха; оно дает увидеть на земле великую силу Божию и ее совершенство; оно нисходит с неба на землю; оно охватывает и небесного Сына Божия, и Святого Духа, и ангелов Божиих, и древних, восшедших к Богу, и сущности, составляющие природу ангелов, так что люди действуют уже только как сосуды и орудия божественной любви и божественной святости и воплощают абсолютную справедливость. С ним наступает время блаженства и совершенства[228]. И человек бессилен низвести его на землю. На такое волен только Бог.

Уже провозглашенное Даниилом ожидание Царствия Божьего – Иисус взял оттуда выражение[229] – предполагает чудесную волю Божию, и это не менее актуально для предсказанного Иисусом владычества Божьего. Очевидно, что Царствие Божие в этом смысле – состояние, которое вторгается в мир сверху и охватывает его во всей цельности – нужно ожидать в будущем. Иисус часто говорил о скором его наступлении, например: «Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных»[230] (Мф. 26:64), или: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий!» (Мф. 10:23). Но также Он откладывает срок, как в Мф. 24:48[231], или оставляет его полностью открытым, как во второй строке «Отче наш»: «Да придет Царствие Твое…»

Умы все еще сильно волнует вопрос, всегда ли Иисус представлял Себе Царствие Божие исключительно как будущее (эсхатологически), или Он наряду с этим думал также о том, которое было в Его присутствии, что, разумеется, подразумевало бы, что Он пользовался различными понятиями Царствия Божьего. Альберт Швейцер[232] со скорее строгой последовательностью, нежели с психологической и экзегетической тщательностью, придерживается исключительно эсхатологического понимания, в то время как, согласно Рудольфу Отто, мы опускаем из вида важные особенности Иисуса, если считаем, что у Него была только такая точка зрения[233].

Без сомнения, как уже присутствующим в настоящем, не только «приближающимся», Иисус говорит о Царствии Божием в следующих местах: Мф. 12:28: «Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие». Иоанну Крестителю, который хочет у Него узнать, является ли он Мессией, Христос отвечает, намекая на Ис. 35:5 и далее, а также Ис. 61:1: «Слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют…» (Мф. 11:5). Было бы неправильным понимать эти места только в смысле духовного действия, потому что в конце речь идет о возвещении Благой Вести. Скорее должно было наступить предсказанное время спасения с его чудесами[234]. Уже у Второ-Исаии самым главным является радостная весть, которая важнее, чем преодоление телесных страданий. Таким же образом должны быть поняты притчи о горчичном зерне, закваске, неводе, сокровище на пашне, драгоценной жемчужине[235], а также Лк. 17:20 и далее: «Не придет Царствие Божие приметным образом [как его описывают авторы апокалиптических книг] …Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть». Когда Иисус видел сатану, спадающего с неба как молнию (Лк. 10:18), или когда он изгонял демонов, для него это также является доказательством того, что кончилось владычество дьявола, и Царствие Божие стало реальностью. Мф. 11:12, по мнению Отто, нужно толковать и переводить так: «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царствие Небесное являет силу свою [он использует греческое слово «βιάζεσθαι» и трактует его как форму медиального залога], и употребляющие усилие восхищают его (ἁρπάζουσιν)»[236]. Относительно применения силы можно вспомнить Лк. 13:24: «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата» и другие действия, требующие усилий. Г. Шренк считает такой перевод неправильным, ибо глагол ἁρπάζειν (греч. «унести, расхватать») включает в себя враждебность. Он сам дает следующую трактовку: владычеству Божию препятствуют те самые враждебные силы, которые во времена Иисуса стремились перечеркнуть его влияние[237]. И согласно этому доказательству владычество Божие тоже явно присутствует в настоящем. Мартин Вернер не согласен с этим толкованием и трактует это предложение эсхатологически, так как глагол βιάζεσθαι в древнехристианском употреблении часто указывает на моральное усилие[238]. В этом он следует пути, указанному Альбертом Швейцером. Согласно Швейцеру, покаяние и нравственное возрождение призваны заставить Царствие Божие, так сказать, проявить себя (A. Schweizer, Das Messianitäns und Leidens-geheimnis, S. 27). Я отношусь к этому толкованию с недоверием и опаской. Именно Иисус посеял семена Царствия Божьего; но Он, поступая так, никоим образом не собирался принудительно низводить на землю Божие владычество над миром. Он оставил начало этого Богу, чьи милость и мудрость превыше людских навязчивых влечений.