Тимур всегда был в курсе всего и знал, что летом на даче молодежь по ночам собирается кучей и развлекается, как умеет. То в саду у кого-нибудь — благо сад в десять гектаров, — а то и дома. Родители особенно не беспокоились — все свои, чужие здесь не ходят, огорожено, и пост с собаками стоит. Вот и случился у Алинки на даче первый поцелуй, а дальше больше, а потом оказалось — любовь.
По неопытности Тимур пассию Алинину тогда не разглядел и не знал кто, а застал только слезы, стоящие в опухших глазах, да покрасневший кончик носа. Для Алины, которая не плакала лет с семи, это было такое, что даже хозяин заметил. Что он дочери сказал, неизвестно, а Тимур получил задание на всю оставшуюся жизнь. Сформулированное так, что уточнений не требуется: у девочки не должно быть проблем. А дальше что хочешь, то и делай.
И пришлось Тимуру, у которого сроду не было ни жены, ни детей, только случайные подружки да беспутная мать, постигать тайны девичьей души. Ничего в ней не оказалось сложного, но в начале он, конечно, чуть не облажался, выпустил ситуацию из-под контроля. В тот момент он был занят другим — разыскивал Алининого обидчика и проводил сложную, многоходовую акцию отмщения, замаскированную под деловые разборки. Все прошло удачно, заодно и конкурента, папашу сопляка, вынесли за скобки. Но пока он возился, произошло нечто незапланированное.
Помимо того, что дачный пакостник разбил девушке сердце, он успел разбудить в ней женщину. Видимо, в койке он был крут, и Алина сразу почувствовала вкус к этому делу. Когда сердечная рана начала затягиваться, глазки уже не опухали с утра, и Тимур подумал, что главные неприятности позади, — вот тут-то они и начались. Природа затребовала своего, да так настойчиво, что Алина, верно, и сама не ожидала.
С детства ее окружали мужчины — шоферы, охранники, отцовские секретари, даже прислуга (хозяйка не любила лишних женщин в доме). Она привыкла к плечистым мальчикам, которые открывали ей дверь, подсаживали в машины, держали над ней зонтик. На этих-то мальчиков-телохранителей и среагировало ее женское естество. Вначале она сама не замечала, что старается покрепче опереться на протянутую руку, пройти почти вплотную, чтобы ощутить густой мужской запах, как бы невзначай коснуться бедром, забираясь в машину.
Потом она поняла, что ей нужно. Объявила, что будет ездить только впереди. Перешла на короткие юбки, которые прежде терпеть не могла. Хватала за колено или за локоть: стой, не туда повернул! Осторожно, не гони!
Но и без этих детских уловок все было ясно, все было написано в ее глазах, которые то и дело заволакивало теплым туманом. Кто-то из парней должен был на это клюнуть. Она не выбирала, ей было все равно. Тимур, занятый кучей других дел, прошляпил. Все кругом молчали, как рыбы об лед. И обнаружил он их совершенно случайно, во время обхода дачи — четыре ноги на диване в старой детской, где Алина уже пять лет не спала.
Первая реакция была очевидной: стереть гада в порошок, остальных вздрючить по первое число, доложить хозяину — пусть разбирается со своим половозрелым дитем. Но тут же вспомнил: хозяин два раза не повторяет. Сказал, что Тимур отвечает за Алину, — значит, отвечай.
Парню он задал только один вопрос:
— Сколько?
Тот понял:
— Месяц.
Западло, однако. Месяц у тебя под носом творится форменное блядство, а ты ни ухом ни рылом. Хозяин узнает, из тебя порошок сделает, а не из этого гардемарина.
Гардемарин стоял перед ним навытяжку белый, как соль. Знал, сукин сын, чем пахнет. Но Тимур все же разъяснил ему в двух словах, чьими яйцами он позавтракает, если когда-нибудь кому-нибудь мявкнет, что драл хозяйскую дочь. И отпустил.
— Что прикажете делать? — только и спросил ошеломленный охранник.
— Работать! — рявкнул Тимур без ухмылки, хотя понимал двусмысленность приказа.
Он рассудил, что если за месяц охрана сумела скрыть это дело даже от него, то все не так страшно. Гони природу в дверь, она влетит в окно, говорила его легкомысленная мамаша. Ну, вышвырнет он поганца, закатает в бетон — на Алину-то управы нет. Найдет другого, да еще болтливого, скандал дойдет до хозяина, и полетят головы — его, Тимура, первая.
Он просто взял девчонкину постельную жизнь под свой контроль, присоединил к другим своим ежедневным заботам. Первого кабальеро через некоторое время сменил, предварительно еще раз проведя разъяснительную работу (на этот раз она включала список близких родственников, которые, сами того не ведая, должны были стать гарантами молчания ягнят). И с тех пор подбирал персонал с учетом хозяйских потребностей, стараясь, чтобы рядом с Алиной всегда находился кто-нибудь смазливый, сообразительный и не склонный трепаться. Иногда он даже объяснял парню открытым текстом, в чем состоят его обязанности.
Разумеется, этих ребят следовало время от времени тасовать, чтобы роман принцессы и трубадура не перерастал в прочный союз, угрожающий чести короны. Тимур проводил такую ротацию достаточно часто, и Алина не возражала.
Но однажды ему пришлось вмешаться. Очередной гардемарин оказался мастером своего дела. Алина училась в последнем классе, и Тимур обнаружил, что вместо уроков личный шофер, он же телохранитель, отвозит ее за город и часами ублажает на сиденьях просторного джипа.
Вот этого он наказал серьезно, потому как сказано: не злоупотреби. Но девчонка скисла (опять недосмотрел!), снова стали обиженно пухнуть глазки, и однажды она устроила ему настоящую истерику.
Подходящей кандидатуры в тот момент не было. После школы Тимур сам заехал за Алиной, но повез ее не домой, а в тот самый лесочек, где застукали прогульщицу и ее дружка. Место было выбрано удачно — абсолютно не видная с шоссе полянка, пушистые вербочки на подтаявшем снегу, апрель-капель, набухание почек и всех остальных ростков. Он остановил машину, заглушил мотор и молча посмотрел на нее, словно ожидая указаний.
Она недоверчиво наморщилась, затем поняла — лицо ее прояснилось и порозовело. Вкрадчивым, каким-то омерзительно развратным движением сняла очки, приподняла коленку в разноцветном чулке, потянула вниз молнию кофточки. И, не успев даже расстегнуться, набросилась на него с энергией, которой он никак не ожидал от этой скромницы.
Чем-чем, а скромностью там и не пахло. Алина визжала, рычала, кусалась и вообще вела себя как шлюха из второсортного порно. Тут Тимур и понял, чем привлекали ее охранники, кроме крепких рук и мускулистых ляжек. После того злополучного романа она больше всего боялась мужского пренебрежения, насмешки, последующих глумливых рассказов в компании — а было, как выяснил Андрущенко, и то, и другое, и третье. Только с прислугой она позволяла себе не сдерживаться, не строить английскую королеву, потому как персонал у них вышколенный, отборный, будет преданно выполнять все хозяйские желания и слова не проронит. Молодец, Тимур, Тимофей Петрович, правильную схему построил, хвалю. Вот только как же девчонке теперь замуж с этими бордельными замашками? Ладно, до замужа еще дожить надо.
— Все что хочешь, но уроки не прогуливать! — строго сказал он Алине, голой, теплой, полусонной, но уже снова нетерпеливо ерзающей у него на коленях. Он говорил ей «ты» с детства.
