Риццо — автор книги, покорившей в 2007 году всю Италию. «Каста: как итальянские политики стали неприкасаемыми» выдержала за полгода 23 переиздания! Это выдающееся достижение для книги о политике. К настоящему времени в стране, где продажа 20 тысяч экземпляров книги делает ее бестселлером, уже продано более 1 миллиона экземпляров. Это обеспечило Риццо и его соавтору, Джанантонио Стелла, национальную известность. Книга описывает, как «корыстолюбивый и самовлюбленный политический класс стал кастой и покорил итальянское общество». Этот класс «становится все более безразличным к общественному благу и голосу законной администрации, стремясь к самообогащению». Все очевидно: каждый на всех уровнях общества замешан в этом, создавая правила, искажая правила и нарушая правила, чтобы обеспечить себе привилегии и деньги. В книге показано, как городки и деревни занимаются приписками, чтобы увеличить дотации и свести к минимуму налог, который они должны возвращать центру. В книге указано число — около 70 — государственных организаций, с которыми приходится иметь дело открывающимся компаниям. Это 70 групп людей, которым нужно дать взятки.
«Берлускони воплощает чаяния итальянцев. Каждый хочет выиграть в лотерею, — говорит Риццо. — Ему удается получить то, что нужно, заботясь о тех, кто его окружает». Президент — номинальный руководитель, теоретически ответственный за все, имеет в своем распоряжении 900 штатных сотрудников. Авторы книги перечисляют привилегии почти тысячи членов двух палат парламента, из которых 700 имеют сопровождение и вооруженную охрану. В книге описано, как маленькие партии отказываются объединяться с более крупными, потому что каждая группа в парламенте получает обильное финансирование. С 1948 года итальянские депутаты почти в 6 раз подняли себе жалованье. Теперь они получают примерно вдвое больше по сравнению со своими английскими, французскими и немецкими коллегами. В распоряжении 180 тысяч людей, занимающих выборные должности, 574215 служебных автомобилей. В кортеже Берлускони — 13 автомобилей и 81 агент службы безопасности. В этом отношении итальянский премьер–министр уступает в мировой неофициальной иерархии только американскому президенту.
Было бы понятно, если бы итальянцы открестились от своей политической системы и удалились в собственный замкнутый мирок, как мне это приходилось наблюдать у состоятельных индийцев, которые сталкивались с институциональной коррупцией непостижимого масштаба. Риццо указывает, однако, что явка на выборы в Италии составляет примерно 8о%, а это значительно выше среднего европейского показателя. Просто итальянцев — так же, как население других стран, — захватывает сам драматизм выборных кампаний, даже если избиратели, как, например, в Индии, приходят к заключению, что выбранные ими правительства слабо поддаются контролю.
Итак, если это — не антиполитика, то что это? Многие из тех, с кем я разговаривал, видят тут длительную тоску по сильному лидеру — или хотя бы, как в случае Берлускони, по его имитации. По словам Риццо, «авторитаризм постепенно проникает во многие страны, даже внутри ЕС. Власть передается по собственному желанию. Просто здесь все более явно». Складывается впечатление, что ни один из итальянских институтов не способен или не хочет противостоять этой угрозе.
Одним из таких институтов является Ватикан. Около трети итальянских избирателей заявляют о своей принадлежности к католицизму. Опросы подтверждают, что подавляющее их большинство солидаризируется с Берлускони или его партнерами по правой коалиции. Пакт Берлускони со Святым престолом четко сформулирован, хотя не обошлось без определенных лакун, особенно в вопросах личной морали. Несмотря на настоятельные просьбы премьера, после развода с первой женой в 1985 году (на который он пошел, чтобы жениться на бывшей танцовщице) его не допустили к причастию. Дальнейшие многочисленные романы Берлускони с привлекательными молодыми женщинами заставили один из самых популярных в Италии католических журналов «Фамилиа кристиана» пожаловаться на «непостоянство его моральных принципов». Даже вторая жена Берлускони, Вероника Ларио, в мае 2009 публично объявила, что достаточно натерпелась от мужчины, который «связывается с несовершеннолетними», и подала на развод.
У верхушки Ватикана было понимание того, что Берлускони должен добиться отражения в законе основополагающих взглядов церкви. Ватикан, в свою очередь, не должен был выражать недовольство нападками Берлускони на конституцию или демократию — точно так же, как Святой престол не делал этого при Муссолини и в послевоенный период «Взяткограда», всепроникающей коррупции политической системы. Такое положение дел, названное одним бывшим парламентарием «клерикальной диктатурой», стало очевидным в истории Элуаны Энгларо. Она находилась в устойчивом вегетативном состоянии после автомобильной катастрофы в 1992 году, и ее судьба стала поводом для столкновения по поводу эвтаназии. Ее отец добился в конце концов от Верховного суда разрешения удовлетворить желание семьи и позволить больной умереть. Под давлением Ватикана Берлускони принял указ, запрещающий врачам отключать системы жизнеобеспечения. Редкий случай демонстративного неповиновения — президент Джорджо Наполитано отказался подписать указ, назвав его антиконституционным. Берлускони заявил, что будет просить парламент принудить президента выйти в отставку. Энгларо умерла тремя днями позднее, но члены парламента позаботились о том, чтобы этот случай не повторился. Берлускони понял, что есть лишь одно решение: самому стать президентом.
Берлускони не просто угодил значительному большинству — оппозиция и сама находилась в замешательстве. Недавно созданная Вельтрони Демократическая партия была парализована неуверенностью. «Партия хороших людей», как ее прозвали, продемонстрировала нежелание критиковать правящую коалицию. Это привело к учреждению новой партии «Италия ценностей» под руководством Антонио Ди Пьетро, бывшего прокурора из команды по борьбе с коррупцией «Чистые руки». В январе 2009 года Ди Пьетро представил в высшую судебную инстанцию Италии ходатайство с миллионом подписей людей, протестующих против закона об иммунитете для высших чиновников. Это в два раза превышало число подписей, необходимых по закону для того, чтобы инициировать референдум. В то же время ряд оппозиционных деятелей по всей стране оказались вовлечены в местные политические скандалы. Доверие к самому Ди Пьетро было подорвано после того, как его сын оказался причастным к коррупционному расследованию в Неаполе. После стольких лет обвинений в коррупции Берлускони с трудом скрывал ликование. Он даже начал рассуждать о «вопросе морали» в политике. Он давал понять, что одной из его основных задач было ускорить «реформирование» судебной системы.
Чем сильнее проявлялся мировой финансовый кризис, тем более непринужденным казался Берлускони. Возможно, это было связано с тем, что итальянская экономика, которая развивалась гораздо медленнее, чем экономика других европейских стран, имела меньший потенциал падения. Может быть, это был шанс, предоставленный кризисом. Он использовал критическую ситуацию, чтобы представить себя в качестве сильного человека, необходимого для таких случаев, как этот. После встречи с европейскими лидерами по проблемам мировых финансов он до рассвета танцевал на дискотеке. Газета «Ла Репубблика» процитировала его обращение к молодежи: «Если я посплю три часа, у меня хватит энергии, чтобы следующие три заниматься любовью. Я надеюсь, что когда вы доживете до семидесяти, вы будете в такой же хорошей форме, как я». Он настаивал, что только государство может помочь стране выйти из опасной ситуации. В марте 2009 года Берлускони еще более упрочил свою власть, объединив «Национальный альянс» Джанфранко Фини с собственной партией. Берлускони назвал эту структуру «Народ свободы». На учредительном съезде он был настоящей звездой шоу. Когда Берлускони вошел в зал, шесть тысяч делегатов вскочили и устроили ему овацию, в то время как из динамиков звучала бетховенская «Ода к радости», а следом — гимн его предвыборной кампании «Благодарение Господу за Сильвио». Он заявил ликующей толпе: «Мы — партия итальянского народа. Мы — партия итальянцев, которые любят свободу и хотят остаться свободными». И во многих отношениях он был прав. Вопрос только в определении свободы. В случае Берлускони это была свобода для отдельных людей зарабатывать на жизнь — все равно, каким образом, и подальше от взгляда любопытствующего государства. Как всегда, оппозиция оказалась не на высоте. Лидер Демократической партии, единственной теперь альтернативной политической силы, заявил, что основание новой партии «позитивно» сказалось на демократии.
