Вообще-то это был нормальный, без унизительного «почти» героический поступок, если бы не одно обстоятельство. Нет-нет, Джерри не промазал, он просто не знал, да и не мог знать, что мантикоры любят, когда им прыгают на спину (разумеется, если прыгает не слон). Для них это удобно, для прыгуна же это не опасно, это – верная смерть. А геройство для героя в подавляющем большинстве случаев имеет смысл, только если ему потом пожмут руку и поздравят с победой.
Джерри не поздравили. Неожиданно получив тяжелый предмет на шею, мантикора зарылась передом в землю, при этом ничем не занятый хвост моментально выгнулся в хлестком ударе жалом вперед. Джерри, еще не восстановивший равновесие после падения, почувствовал острую боль в области поясницы, собрался было заорать, но издал лишь глухой стон и соскользнул на землю, теряя сознание. И вот здесь мантикора допустила решающую ошибку – ей бы сразу рвануть на Бугая, да вот только не смогла она отказать себе в удовольствии издать победный рев, знаменующий кончину первого из своих врагов. А тем временем позади нее приходил в чувства Эрик. Дышалось ему по-прежнему неровно, но он увидел, что произошло с Джерри, и внезапно вспыхнувшая ярость превозмогла все. Подхватив свою железку, молодой барон взлетел с четверенек и рванулся вперед с единственным желанием – отомстить, воткнуть сволочи... И таки воткнул. Не совсем туда, куда накануне получил один волколак, но меч на добрых пару ладоней вонзился в левую ляжку мантикоры, и этого оказалось достаточно. Рефлекторный удар хвостом снова отшвырнул Эрика вместе с мечом, зато раскатистый басовитый рык резко поднялся на октаву, а сама мантикора на мгновение ослепла от бешенства и боли. И в это мгновение Бугай реализовал намерение, которое действительно у него имелось – сделав два размашистых шага и оказавшись вплотную с тварью, он схватил ее прямо за разинутую пасть. А если быть точным, то одной рукой за нос и верхнюю челюсть, а другой – за нижнюю. После чего изо всех сил направил руки в противоположные стороны. Почувствовав хватку Бугая, мантикора мигом сообразила, что у нее появились проблемы куда серьезнее, чем терние в заднице, однако было поздно. Ей удалось оторвать от земли передние лапы и впиться когтями во врага, но Бугай не уделил этому внимания, панические дерганья хвостом не дали вообще ничего, а челюсти продолжали неумолимо раздвигаться, пока наконец не раздался сочный хруст, через секунду после которого тело мантикоры обмякло, глаза навеки остекленели, а душа... Не в курсе, что с ней стало, и, думаю, это никому особо не интересно.
По забавному совпадению, которое не имеет никакого значения, обе мантикоры откинулись практически одновременно. Но даже не зная о том, что волшебник уже освободился, никто из молодежи ничего толкового не делал. Да и не мог, наверное. Фин, подвернувшая ногу при исполнении серии кульбитов, и Эрик, которому хвост под финал сломал несколько ребер, сидели на земле, теша себя надеждой, что Бьорн рано или поздно появится, а залитый кровью Бугай и благополучно отсидевшаяся в лесу Элли стояли рядом с Джерри. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, еле-еле дышал и, казалось, был готов отправиться вслед за мантикорами, но ни Элли, ни Бугай не знали, чем помочь, и даже боялись к нему прикоснуться. Правильно, надо заметить, боялись.
Не мудрено, что бодрое приближение Бьорна вызвало в массах ощущение чуда, сходное тому, которое испытывают эскимосы, когда после полярной ночи на небе появляются первые намеки на солнце. Но восторженные предвкушения быстро трансформировались в свою противоположность, когда Бьорн вдруг стал проявлять дурную склонность к некрофилии... Выразителем народного гнева явилась Фин, рявкнувшая:
– Волшебник Дарн-о'Тор! Вы, может, не заметили, но тут и кое-кто живой остался!
Бьорн прекратил хождение вокруг мантикоры и, сознавая справедливость упрека, даже признал это вслух:
– Да, да. Извините, принцесса. Сейчас я вами займусь.
– Не мной. Им! – Фин повелительным жестом указала на Джерри, и волшебник проследовал к телу, не став даже указывать, что и сам намеревался поступить именно так.
К сожалению, на этот раз никаких чудес замечено не было. Чародей с минуту постоял на коленях рядом с трактирщиком, поводил над ним руками, отчего состояние Джерри не претерпело ни малейших изменений, а потом поднялся и мрачно пробормотал:
– И как только его угораздило?..
– Как это понимать, волшебник? – Опершись на топор, Фин вскарабкалась на ноги и заковыляла вперед. – Почему вы ничего не делаете?!
– Потому что не могу, принцесса. И не кричите, я такими вещами не шучу. – Бьорн зачем-то обвел взглядом всех по очереди, а затем спокойно, как на уроке, разъяснил: – Яд мантикоры – крайне дрянная штука. Он не убивает мгновенно, только парализует, но он очень силен. Слишком силен. Я не могу полностью нейтрализовать его действие, лишь замедлить. Без моей помощи он проживет час, с ней – до вечера. В лучшем случае, при очень высокой сопротивляемости организма, до завтрашнего утра.
– Сделайте все, что в ваших силах! – тон Фин не терпел возражений, но Бьорн покачал головой:
– И что потом? Это задержит нас и осложнит положение и без того достаточно...
– Неужели, волшебник, – от презрения, звучавшего в голосе гномихи, деревья могли облететь посреди лета, – в мире не существует способа нейтрализовать яд мантикоры?
– Существует. В мире безусловно найдется все, в том числе и противоядие к любому яду. Но мы не в мире, а в весьма конкретной его точке, где нет ни необходимых снадобий, ни лаборатории. И до вечера они здесь не появятся.
На несколько секунд повисла напряженная тишина, нарушил которую Бьорн, решительно заявив:
– Думаю, мне лучше заняться Бугаем, пока он совсем кровью не истек.
Как тут же выяснилось, предыдущее молчание вовсе не являлось знаком всеобщего согласия, каковым счел его старый маг.
– Нет. Лечите его, – возразил Бугай, а Элли почти умоляющим тоном подхватила:
– Ну, господин волшебник, не может же Джерри просто вот так умереть.
– Что значит «не может просто вот так умереть»? – Бьорн почувствовал, что происходящее становится тяжеловато даже для его видевшей виды нервной системы. – Я не могу. Не могу его спасти, разве это еще не понятно?!
Под суровым взглядом чародея Элли покраснела и отступила назад. Но не замолчала:
– Должен быть другой выход. В легендах всегда есть выход, там никто в самом начале не умирает.
– Тогда найди этот выход и скажи мне: каков он и где!
«У тебя на бороде!» – про себя огрызнулась Элли и решила стоять до последнего – то есть нести первое, что в голову взбредет, пока ей силой не заткнут рот.
– Если у вас нет с собой лекарств, то, может, где-нибудь поблизости есть...
– Что есть? Лавка аптекаря? Покажи дорогу!
– Ну, посмотреть-то можно...
– Куда посмотреть?
– Ну, вокруг...
«Ты совсем дура или как?» – хотел было поинтересоваться волшебник, но неожиданно осекся. Он признавал в душе, что Элли совсем не дура, а коли так, то к чему это она?
