«Украсть золото?» — удивился Ермолай и медленно выдавил:
— Бред.
— Не бред, а официальные показания! — воскликнул старший майор, продолжил уже спокойнее. — Если я им дам ход, то тебе светит 6–7 лет лагерей. Но если ты напишешь чистосердечное признание и покаешься, то получишь 3 года колонии. Как мое предложение?
— Я ничего никому не предлагал, и писать ничего не буду.
— А ты не спеши, подумай, — улыбнулся Неболтай, окинул взглядом камеру. — Большая камера, надо сюда еще троих-четверых уголовников направить…
«Давит морально, гад!..»
— …Начальники твои от тебя уже отказались, подумай о своей дальнейшей жизни…
«Нагло врет, гад!..»
— …Ты молодой, у тебя и невеста есть, тебе дальше жить…
«Гад! Гад!..», — злость застилала разум.
— …Я скоро зайду за ответом, Сергеев, — закончил госбезопасник определенно уже с угрозой в голосе.
У Ермолая чесались кулаки, но он сдержал себя, отвел взгляд в сторону. Постояв немного, госбезопасник неспешно покинул камеру. Дверь закрыли на ключ, заскрипел засов.
Ермолай сел на табурет и задумался:
«То ли блефует госбезопасник… то ли действительно есть показания?.. Но кто мог дать такие липовые показания?.. Не верится, чтобы комиссар Голиков, не поговорив со мной, отказался бы от меня… Да и не золото мы везем!..».
* * *
Свердловск
Энцо Мальдини еще в Москве хорошо изучил имеющуюся в американском посольстве карту-схему города Свердловска и географическую карту области.
Во время позднего завтрака майор Халилов предложил два, а если не хватит, то и три дня потратить на изучение Свердловска, его настоящего и прошлого.
«Может, удастся посмотреть что-то интересное для меня», — подумал Энцо и согласился.
— Ну а далее, — продолжал майор, — мы можем предложить посетить город Невьянск, вотчину первооткрывателя и промышленника Урала Никиты Демидова.
— Уверяю, там есть, что посмотреть.
Мальдини, напрягая память, предложил по дороге посетить один военный завод, находящийся в Среднеуральске.
— Это далеко, нужно будет делать крюк по плохой дороге, — энергично ответил-соврал майор. — Там сейчас как раз идет ремонт дороги. Давайте отложим это посещение, — и наполнил рюмку американца.
Энцо усмехнулся и вспомнил один научный институт из списка, переданного утром англичанкой. Институт работал над созданием сверхпрочной брони и находился на окраине города, как раз по той дороге, по которой им предстояло ехать в Невьянск.
Смакуя, Мальдини выпил и предложил посетить заодно этот институт.
— Там сейчас карантин, — бодро ответил Халилов. — Кто-то занес некую бациллу и идет дезинфекция.
— К нашему приезду, возможно, будет уже порядок, — предположил американец.
— Это навряд ли, — уверенно бросил майор…
* * *
Принесли обед, но Сергеев решительно отказался от еды. Не было ни настроения, ни желания что — либо есть и пить. Он снова вернулся к своим невеселым мыслям. Время тянулось томительно долго…
* * *
Загремел засов, заскрипели замки, и резко отворилась дверь в камеру. Ермолай в это время сидел на табурете и слегка дремал.
В камеру решительно вошел строгий полковник Норейко, следом не менее строгий полковник Селезнев.
— Хорошо устроился ты, Ермолай, — загремел Норейко, осматривая камеру. — Мы тут с ног сбились, ищем преступников устроивших взрыв, думаем, как ваш состав побыстрее отправить. А он, видите ли, сидит на диете, можно сказать, в комфорте и дремотой страдает.
Сергеев быстро поднялся и встал в положение «смирно».
— Вольно, — уже гораздо тише изрек Норейко. — Скажи лучше, ты не чувствуешь за собой вины в произошедшем взрыве?
Ермолай слегка расслабился и ответил:
— Нет.
— А может, кого-то подозреваешь?
— Нет.
— Ну, на нет и суда нет. Ты свободен, — бросил Норейко. — Только не держи зла на нашу систему, накладки у всех бывают, — и протянул руку для рукопожатия.
Следом Селезнев также пожал руку Ермолаю и вымолвил:
— Давай, Сергеев, забирай все, что у тебя здесь изъяли, и выдвигайся к своему составу. Он сейчас на 6-ом пути стоит. Где-то через полчаса вы отправляетесь к месту своего первоначального назначения. Неси службу, Сергеев, как положено, — улыбнулся. — Ясно?
Ермолаю хотелось о многом спросить полковника. Но он понимал, что сейчас не время, да и не место. Поэтому слегка улыбнулся и по-военному вымолвил:
— Так точно, товарищ полковник, ясно.
— Кстати, — вставил Норейко, — если все-таки серьезно подумать, Ермолай, у тебя нет мыслей, кто мог устроить взрыв вагона? Это очень важно.
Сергеев отрицательно покачал головой.
— Ума не приложу.
Полковники двинулись к выходу, за ними направился и Ермолай…
* * *
Пермь, 3-й эвакогоспиталь…
На больничной койке, укрытая одеялом, лежала на правом боку Онись Христолюбова. Медленно говоря, она рассказывала историю своего пленения, нахождения в плену и освобождения. Рядом на стульях сидели и внимательно слушали майор Истомин и майор Ноздрин…
Когда девушка закончила свой рассказ, майор Истомин вымолвил:
— Мы были в доме, который ты указала при прошлой нашей встрече. Он оказался совершенно пуст, никаких мужских следов мы не обнаружили. И твоих тоже.
— Очень опытный этот фашистский агент, — вставил Ноздрин. — Сейчас заляжет на дно.
— Скорее будет лечиться, — вставила девушка. — Я ему нанесла серьезный урон.
— Ты смогла бы описать его внешность? — спросил Истомин. — Нам надо составить примерное его фото.
Онись задумалась на несколько секунд.
— В госпитале он был в марлевой маске, и дома тоже. Ночью, когда я его облила кислотой, было темно, я его толком не рассмотрела. Да и не до того мне было. Опять же, — вяло усмехнулась, — после моей кислоты лицо его точно претерпит изменения.
— Ты молодец, Онись! — бросил Ноздрин. — А этот германский агент точно теперь долго лечиться будет.
— Давай поправляйся, Онись, — улыбнулся Истомин. — Не будем тебя больше мучить.
— А как там Ермолай? — спросила Онись.
— Не переживай за него, у него все нормально. Я думаю, как у него появится возможность, он приедет.
— Пусть сильно не спешит.
— Почему?
Девушка засмущалась, немного замялась.
— Ну… я хочу полностью поправиться к его приезду, залечить и спину и ногу.
