Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– Трудно сказать, но его тетка живет под Варшавой. Не исключено, что какие-то контакты и существовали. Во всяком случае, у него вполне достаточно оснований, чтобы ненавидеть большевиков. Хотя в его биографии присутствует факт, который заставил меня сомневаться.
– Он работал на сталелитейном заводе и подавал документы в партию. Его не приняли, учитывая запятнанную биографию.
– Спрашивал, он мне ответил, что иначе было нельзя. Говорил, что просто хотел выжить. Но его не приняли потому, что родители были «врагами народа».
– Это на него не похоже… Он действительно ненавидит Советскую власть… Но как оно на самом деле, сказать не берусь.
– Отправьте Филину вот такую радиограмму… Садитесь, записывайте, – сказал Гемприх-Петергоф. Голощекин присел за стол, рука с ручкой застыла над раскрытым блокнотом. – «Мазу. Для нас очень важна полученная информация. Курьер уже должен быть на месте. Не исключено, что его могли задержать какие-то обстоятельства. Рекомендуем присмотреться к курьеру. На его счет у нас возникли некоторые сомнения. Будьте бдительны. Понаблюдайте за ним издалека. Его приметы вам известны. Место и время встречи остаются прежними. Петергоф».
– Так точно, господин майор, – с готовностью ответил Голощекин, закрывая блокнот.
Глава 27. Неужели расстрел?
Начало декабря 1942 года
С утра Информбюро передало хорошие новости. Наступление советских войск продолжалось. Особенно успешно оно развивалось в районе среднего течения Дона. Была прорвана оборона немцев на участке от Новой Калитвы до Монастырщины, и за четыре дня было освобождено до двухсот населенных пунктов, включая города Кантемировка, Новая Калитва, Богучар.
Настроение у майора Волостнова значительно улучшилось. Тщательно побрившись и побрызгавшись «Тройным» одеколоном, он вышел на улицу, где его дожидалась служебная машина. Мороз крепчал, вплотную приблизившись к отметке –25°. Для декабря обычная температура, не удивишь. Но настроение не могла испортить даже самая суровая погода.
Открыв дверцу, Лев Федорович уверенно расположился в теплом салоне «Эмки» и поторопил водителя:
– Поехали!
В Управлении его ждала новость: майор Петергоф не замедлил с ответом, отправил радиосообщение в следующую радиосвязь. Все шло именно так, как и было запланировано.
Отложив расшифрованную радиограмму, Волостнов взглянул на Елисеева, сидевшего напротив.
– Мне бы не хотелось разочаровывать господина Петергофа, но ничего не поделаешь, придется! Телеграмма будет такая… Возьми ручку и пиши. – Елисеев пододвинул к себе лист бумаги с ручкой и в ожидании посмотрел на майора. – «Петергофу. Видели на почте в заданное время человека с указанными приметами. Вел себя очень подозрительно. Подходить не стали. Решили за ним проследить. Выяснили, что с почты его сопровождают люди в штатском. Потом его посадили в легковую машину и увезли по направлению к зданию НКВД. В городе дальше оставаться опасно. У курьера имелись наши документы с фотографиями. Решили перебираться на восток. По нашему мнению, там безопаснее и легче затеряться. Как только расположимся, дадим о себе знать. Маз». Записал?
– Так точно, товарищ майор! Разрешите выполнять?
– Идите!
Аверьянов вернулся раньше обычного. Марусю не застал – еще утром младшему что-то занедужилось, поднялась температура, и она решила показать его врачу. Хотелось надеяться, что ничего серьезного. В комнате было прохладно, печка успела остыть. В углу, где обычно лежала поленница дров, остались всего лишь занозистые щепы.
Михаил вышел во двор, огороженный от улицы высоким дощатым забором, и открыл сарай, где в неровные штабеля были уложены чурбаны. Поплевав на ладони, принялся колоть дрова.
Когда сумерки сгустились до черноты, отложил топор в сторону. Нарубленных дров Марусе хватит на месяц. Грядущее похолодание они будут переживать в тепле и уюте. А там, если с ним ничего не случится, он нарубит еще.
Набрав большую охапку дров, затопал в квартиру. Маруся уже пришла – в крошечном окошке горел свет. Стараясь не обронить поленья, неровной горкой возвышавшиеся в руках, поднялся по скрипучей лестнице.
Маруся приоткрыла дверь, впустив в коридор поток света, неровным квадратом упавшим на площадку. Какое же это счастье видеть рядом любимую женщину! Так и смотрел бы на нее, не отрываясь.
– А я все думаю, кто же там в такой мороз дрова во дворе колет? Вот что значит, в доме мужчина!
Михаил прошел в коридор и, свалив в угол заготовленные дрова, притянул Марусю к себе – податливую, мягкую, отзывчивую на ласку и доброе слово.
– Пока вас не было, решил нарубить дрова, – будто бы оправдываясь, произнес он.
– Ты сегодня пришел раньше, – произнесла Маруся, прижавшись к Михаилу.
– Знаешь, я даже не представлял, что такое может быть.
– О чем ты?
– О нас… О том, что я очень счастлив. Что у меня есть любимая женщина и сын.
– Он очень на тебя похож, – улыбнулась Маруся.
– Зато у него твои глаза. Такие же сияющие.
– Я очень боюсь, что все это может закончиться. Что ты когда-нибудь уйдешь и больше никогда не вернешься.
– Тебе нечего опасаться, мы всегда будем вместе… с нашими детьми.
Вдруг на душу тяжелой плитой легла тоска, такая, что и не разогнуться. Михаил натянуто улыбнулся, надеясь, что Маруся не заметит перемены в его настроении.
Заложив в печь дрова, воткнул между щепами бумагу и запалил. Огонь мгновенно вспыхнул, подъедая разложенные ветки, и с треском устремился в глубину. Огонь всегда его успокаивал, было в нем что-то завораживающее. Каменная тоска вдруг треснула от сильного жара, а потом рассыпалась на мелкие камешки. Задышалось легче и ровнее. Теперь можно было спокойно смотреть на счастливую Марусю и внушить ей, что завтрашний день будет куда лучше нынешнего.
Утром в Управление пришел пакет за подписью «всесоюзного старосты» Калинина. Нетерпеливо оторвав край конверта, Лев Федорович вытащил письмо и прочитал коротенькое письмо: «…Для отмены приговора нет оснований…» А это значило, что после завершения операции Михаила Аверьянова отправят опять в лагерь, только на этот раз в советский. Единственное, что можно было сделать, так это попытаться зачесть в срок наказания время, когда он был задействован в операции «Барин». А там, кто знает, может, удастся хоть как-то скостить немалый срок.
Немного подумав, майор Волостнов принялся составлять новое письмо.
Вопрос о переводе майора Гемприх-Петергофа был решен. Вопреки ожиданию, его должны были направить на Восточный фронт на должность начальника штаба полка. Впрочем, начальство еще может передумать, если удастся продолжить операцию «Барин».
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
