Экипаж остановился перед крыльцом. Лакеи помогли девушке сойти на землю. Подбежавшие конюхи взяли под уздцы лошадей и показали кучеру дорогу на конюшню и каретный двор. Не успела Джулия подняться на верхнюю ступеньку, как дверь распахнулась и на пороге появился дворецкий. За его спиной стояла Ив.
– Мама… - удивленно прошептала Джулия, бросаясь в объятия худенькой женщины. Хотя здоровье Ив было не слишком крепким, она еще никогда не выглядела так хорошо. Откуда взялись силы! Она по-прежнему оставалась очень изможденной, но скулы уже не так выдавались, на щеках играл легкий румянец, а карие глаза спокойно взирали на мир. По-видимому, сознание того, что она необходима мужу, преобразило женщину. Тот редкий случай, когда он прикован к постели, а она стала главой семейства.
– Замечательно, что ты приехала, - пробормотала мать. - Я боялась, что тебя не отпустят.
– Как он? - с тревогой спросила Джулия, пока они шли к лестнице. В доме стояла неестественная тишина - казалось, все окутано невидимым саваном.
– Отец слег несколько дней назад, - негромко, но взволнованно ответила Ив. - Горячка, и очень тяжелая - доктора опасались за его жизнь. Но теперь, кажется, худшее позади.
– Он поправится?
– Врачи считают, что прежние силы не вернутся. Другой на его месте вряд ли выдержал бы такое. Пройдет немало времени, прежде чем Эдвард оправится от болезни.
– Наверное, он не захочет видеть меня, - выпалила Джулия, нервно ломая пальцы.
– Ошибаешься. Он звал тебя.
– Почему? - настороженно спросила девушка. - Если хочет в очередной раз заявить, что я испортила себе жизнь и опозорила семью, не стоит…
– Поговори с ним, - попросила мать. - Эдвард прошел через ад и жаждет видеть свое единственное дитя. Не знаю, что он собирается тебе сказать, но умоляю, вспомни о христианском всепрощении.
– Попытаюсь, - немного поколебавшись, согласилась Джулия.
Ив сокрушенно покачала головой:
– До чего же ты похожа на отца! Я не сомневаюсь, что, несмотря ни на что, ты его любишь, но не желаешь поступиться гордостью.
– Люблю, - вызывающе бросила Джулия, - но это не сотрет из моей памяти все его слова и поступки. Любовь не мешает людям мучить друг друга.
Обе принялись молча подниматься наверх.
– Не хочешь умыться с дороги? - робко спросила наконец Ив.
– Предпочитаю сначала поговорить с отцом, - отказалась Джулия, боясь, что не вынесет ни минуты промедления. - Если, конечно, он в состоянии.
Они остановились перед комнатой Эдварда.
– Джулия, - мягко сказала Ив напоследок, - пойми, что люди иногда меняются. Даже такие, как твой отец. Наверное, очень страшно оказаться на волосок от смерти, и это заставило Эдварда по-другому взглянуть на те вещи, которые он много лет пытался игнорировать. Пожалуйста, будь добра к нему и выслушай все, что он скажет.
– Разумеется, не думаешь же ты, что я ворвусь к нему и начну осыпать обвинениями?
Джулия застыла на пороге, дожидаясь, пока Ив подойдет к постели больного. Тонкий солнечный луч, проникший сквозь щель в лимонно-желтых гардинах, обрисовал хрупкую фигурку матери. Нагнувшись над мужем, Ив коснулась его плеча и что-то шепнула.
Джулия была потрясена собственным равнодушием. Сердце словно окаменело - ни гнева, ни сожаления, ни печали. Она не испытывала никаких чувств к отцу, и это страшно ее тревожило.
Ив выпрямилась и сделала Джулии знак подойти. Девушка медленно ступила в комнату. И вмиг оттаяла точно по волшебству: жалость и раскаяние захлестнули ее, грозя перелиться через край. Эдвард всегда был сильным волевым мужчиной, но сейчас казался маленьким и одиноким. Куда девались бравая выправка и гордый вид! Он выглядел ужасно постаревшим. Желтоватая, словно восковая кожа, измученное осунувшееся лицо…
Джулия осторожно присела на край постели, взяла отца за руку, с горечью ощущая, как она слаба, как тонки кости. Он сильно похудел.
Девушка сжала пальцы отца, будто пытаясь перелить в него частичку своих жизненных сил.
– Папа, - тихо промолвила она, - это я, Джулия.
Прошло немало времени, прежде чем длинные ресницы дрогнули. В глазах сохранился прежний блеск. Эдвард проницательно, оценивающе оглядел дочь. За всю жизнь Джулия ни разу не видела, чтобы он смущался. Отец всегда оставался Хозяином положения, но сейчас, видимо, был в таком же смятении, как она, и безуспешно подыскивал нужные слова.
– Спасибо, - едва слышно прошептал он. Его рука дрогнула, и на мгновение Джулии показалось, что отец хочет отнять ее. Но вместо этого Эдвард чуть сильнее сжал ладонь дочери - о большей ласке она и мечтать не смела.
– Я думала, что ты снова велишь прогнать меня, - неловко пробормотала Джулия.
– А я решил, что ты не приедешь, - вздохнул Эдвард, тяжело дыша. - И не стал бы винить тебя за это.
– Мама сказала, как сильно ты болел, - отозвалась Джулия, не выпуская его руки, - Но знай я об этом с самого начала, обязательно уверила бы ее и врача, что ты слишком упрям, чтобы позволить какой-то лихорадке взять верх.
Отец, мучительно морщась, попытался приподняться. Ив подбежала, чтобы помочь, но Джулия уже подложила ему под спину подушки. Эдвард бросил на жену загадочный взгляд:
– Дорогая… я хотел бы поговорить с Джулией с глазу на глаз.
– Понимаю, - слабо улыбнулась Ив и, легко скользя, словно видение, исчезла из комнаты. Джулия, усевшись в кресло у кровати, недоуменно посмотрела на отца. Непонятно, что он может сказать ей после всех ссор и яростных скандалов.
– Что случилось? - тихо спросила девушка. - Хочешь потолковать о моей сценической карьере или замужестве?
– Нет, - с усилием качнул головой отец. - Обо мне.
Он потянулся к чашке. Джулия поспешно налила туда воды из маленького фарфорового кувшинчика и поднесла отцу. Тот осторожно отхлебнул немного.
– Я никогда не рассказывал тебе о моем прошлом… настоящую правду о семье Харгейт.
– Правду? - повторила Джулия, поднимая брови. История Харгейтов всегда казалась ей весьма банальной. Не слишком знатная, хотя и богатая семья всю жизнь пыталась достичь более высокого положения посредством выгодных браков с отпрысками аристократических фамилий, чья кровь считалась гораздо благороднее, нежели их собственная;
– - Я твердил себе, что тебя необходимо оградить от печальной правды, - продолжал Эдвард, - но на самом деле просто трусил.
– Не думаю. У тебя немало недостатков, отец, но малодушие не из их числа.
– Есть вещи, о которых я умалчивал, потому что все это слишком болезненно, а виноватой в результате оказывалась ты.
В хриплом голосе звучали нотки сожаления, потрясшие Джулию. Она и представить не могла, что отец способен на такие сильные чувства.
