Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
И теперь ей угрожает страшная опасность… Конечно, справимся, выстоим, как и всегда, можно даже не сомневаться, но… Тревожно как-то на душе, неспокойно, да и сводки с фронтов совсем не радуют. Если отбросить всю словесную шелуху, то получается грустно. Далеко не то, что хотелось бы слышать: вместо победных реляций – повсюду отступление, вместо захваченных европейских городов – наши, советские, отданные противнику.
Поэтому, наверное, он и зашел сюда – успокоить душу, подумать, как жить дальше. И поставить свечку Николаю Угоднику. На него вся надежда, недаром же считается главным людским заступником и защитником…
Сталин постоял с минуту, а затем, резко повернувшись, пошел к дверям. Но у самого выхода вдруг обернулся и быстро мелко перекрестился. Впервые за сорок лет…
Вышел на крыльцо, надел фуражку и вздохнул с облегчением: да, трудный выдался сегодня день, напряженный, хорошо, что закончился. Теперь – на Ближнюю дачу, ужинать и отдыхать.
Приказал Николаю Власику: «Машину!» Тот рысью побежал к дороге. Сталин достал из кармана коробку «Герцеговина Флор», привычным движением вытащил папиросу, помял в пальцах, постучал табачной гильзой по крышке. Подскочивший охранник услужливо поднес зажженную спичку. Сталин тихо поблагодарил: «Спасибо!» И усмехнулся про себя: интересно, что сказал бы этот парень, если бы увидел его стоящим перед иконой? Да еще со свечкой в руках… Наверное, подумал бы, что это ему чудится. Хотя, скорее всего, ничего бы не подумал – ему не положено.
Сталин с удовольствием дымил папиросой, наполняя вечерний воздух густыми ароматными клубами дыма. И с легкой усмешкой наблюдал за тем, как протискивается по сельской улице тяжелый автомобиль. Конечно, он мог бы и сам спуститься, благо недалеко, но хотелось еще немного постоять, полюбоваться на красивый закат.
Очень редко это удается, особенно в последнее время: на Ближнюю дачу обычно возвращаешься глубокой ночью, а в Кремль приезжаешь далеко за полдень… А тут – багрово-красный пожар на горизонте (завтра, наверное, будет ветрено) и чудесный вид: березовая роща, тонкая змейка реки, прямоугольники полей… И величественная Москва за спиной, сердце его Родины. Город, который он никогда и никому не отдаст. И за который умрет, если надо будет…
Сталин докурил папиросу, сел в автомобиль, слегка нахмурился: что-то сердце побаливает, надо будет пригласить врачей, пусть выпишут лекарство. Болеть он сейчас не имеет права. На безмолвный вопрос Власика кивнул – да, уже на дачу, и без остановок. Шофер стал аккуратно выруливать на шоссе. Сталин ехал к себе – жить и работать…
* * *
Советские мехкорпуса наступали на запад, охватывая 1-ю танковую группу фон Клейста двумя стальными потоками. Один лился с северо-востока, от Клевани и Млынова, громя 299-ю пехотную дивизию, второй – с юго-востока, от Брод, давя 16-ю панцерную, пытавшуюся как-то зацепиться за болотистый берег Иквы.
По приказу Военного совета Юго-Западного фронта 9-й мехкорпус генерала Рокоссовского наступал на Берестечко – с прицелом на Радехов и Каменку-Бугскую. Там должен был соединиться с 4-м и 15-м мехкорпусами Власова и Карпезо и уже все вместе – ударить на северо-запад, во фланг танковой группе фон Клейста…
Во главе 9-го мехкорпуса шла 20-я танковая Михаила Катукова, а на самом ее острие, на кончике броневого копья, – полк майора Дымова. 40-й танковый резал, крушил немецкие части, отодвигал в стороны, словно стальной таран, готовя проходы для стрелковых частей…
Виктор Михайлович был доволен: «КВ» успешно обкатали (и даже проверили в боях), задача выполнена. И приказ уже получен – возвращаться, медлить не стоит… На Кировском заводе давно ждут их отчета – что надо еще доработать и улучшить…
Но перед этим нужно передать командование майору Токареву. Тот мужик толковый, рассудительный, да и боевой опыт уже имеет. Из него получится неплохой комполка… А нам пора назад.
Виктор Михайлович высунулся из люка, посмотрел на танковые батальоны, растянувшиеся по шоссе. Немцы отступали, можно не опасаться внезапного нападения. Отлично, значит, к вечеру будем уже на месте…
Вернулся на свое место и приказал Денису Губину:
– Давай в начало колонны, к Токареву! Передадим ему полк, а затем – на станцию.
– И в Ленинград? – спросил Денис.
– Точно, домой. Руководство настаивает – возвращайтесь!
– Эх, нам еще бы повоевать! – расстроенно произнес Миша Стрелков. – Только стали по-настоящему гитлеровцев бить!
– Ничего, навоюешься еще, – успокоил его Виктор Михайлович. – Вот вернемся на завод, отчитаемся, и можно снова на фронт…
«Клим Ворошилов», взревев двигателем, пошел вперед – догонять танк майора Токарева. Рванул, «гремя огнем, сверкая блеском стали», обгоняя Т-26, «бэтушки», тяжелые тягачи с гаубицами, полуторки с прицепами, конные двуколки, санитарные повозки, полевые кухни…
Вся масса людей и техники шла на запад, к границе Советского Союза. А потом, если получится, дальше – на Варшаву, на Берлин!
* * *
Оперативная сводка за 13 июля 1941 года
Утреннее сообщение 13 июля
….На Юго-Западном направлении во второй половине 12 июля нашими войсками полностью уничтожен моторизованный полк противника.
Наша авиация в течение ночи действовала против мотомехчастей противника, бомбардировала аэродромы и военные объекты в Яссах и Плоешти.
Вечернее сообщение 13 июля
… На Юго-Западном направлении наши войска продолжали операции против мотомеханизированных частей противника, противодействуя их продвижению на восток. В непрерывных и упорных боях на этом направлении противник понёс тяжёлые потери от огня нашей артиллерии, ударов танков и авиации.
Наша авиация наносила удары по мотомеханизированным частям противника и его аэродромам. По уточнённым данным, за 12 июля уничтожен 131 немецкий самолёт.
Подведём итоги трёх недель войны. Фашистская пропаганда, распространяя фантастические сведения о потерях советских войск, старается при помощи этой брехни скрыть правду о действительных потерях немецких войск как от немецкого народа, так и от мирового общественного мнения. Внесём ясность в этот вопрос.
Закончилась третья неделя упорных и ожесточённых боёв Красной Армии с фашистскими войсками. Итоги первых трёх недель войны свидетельствуют о несомненном провале гитлеровского плана молниеносной войны. Лучшие немецкие дивизии истреблены советскими войсками. Потери немцев убитыми, ранеными и пленными за этот период боёв исчисляются цифрой не менее миллиона. Наши потери убитыми, ранеными и без вести пропавшими – не более 250 000 человек.
Советская авиация, которую гитлеровские хвастуны ещё в первые дни войны объявили разбитой, по уточнённым данным, уничтожила более 2300 немецких самолётов и продолжает систематически истреблять самолёты противника и его мотомехчасти, громить аэродромы и военные объекты. Точно установлено, что немецкие самолёты уклоняются от встречи в воздушных боях с советскими истребительными самолётами.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
