Книга Оказия - Анна Шведова

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

Пока он только сумел найти сочетание компонентов и сил, способных подавить яд, обратить его лучшие свойства в ничто… Но этим не спасешься.

Оболонский готовил зелье, растирая смеси, добавляя жидкости и порошки, пока не стал замечать, что проваливается в сон. Вторая ночь практически без сна не была для крепкого молодого мужчины проблемой, но ведь и дни спокойными не были, да и последствия действий эликсиров бодрости не добавляли. Рука, держащая гладкий каменный пестик, постепенно замедляла свои однообразные круговые движения, пока не останавливалась… Ему казалось, он все еще растирает порошок, а на самом деле он вяло шевелил пальцами, покачивая пестик в ступке, неуловимо растворяясь в невесомой дремоте; потом он подхватывался, удивлялся тому, что так колотится сердце, и опять принимался за работу. Легчайший шорох сзади заставил его резко развернуться – обратной стороной действия снадобий, которые он принимал, было сильнейшее обострение органов чувств, и теперь любой звук казался ударом в барабанную перепонку. Растирание порошка в ступке он слышал скрежетом ржавого ножа по стеклу.

– Гаврила Лукич, – прошептал он, кривясь и задыхаясь от грохота, производимого собственным же голосом, – Не поможете?

Лукич поспешно вскочил. Весь вечер и полночи он краем глаза поглядывал мага, готовый в любую минуту броситься на помощь, но подойти ближе так и не рискнул: ему, не-магу, до ломоты кружило голову обилие магических сил, задействованных Оболонским. О том, насколько опыты Константина были опасны для него и для людей, спящих поодаль, он даже думать не хотел.

– Что это? – лекарь подполз ближе и уставился на полурастертую массу на дне маленькой ступки, чуть ли не уткнувшись в нее носом.

– Сюда нужно добавить побольше вспомогательных веществ, скажем…, пчелиный воск. Найдете?

Лекарь поспешно кивнул. Когда он, порывшись в полной темноте в своей внушительной сумке, подполз обратно к Оболонскому с баночкой чистейшего воска, тот спал, неловко наклонившись вперед на скрещенные по-турецки ноги.

А Лукичу особых указаний и не требовалось. Уж приготовить простую мазь он и в полной темноте сумеет.

К рассвету все было готово. Полсотни красноватых шариков, все еще мягких от жара пальцев, их скатавших, лежали ровными рядами на аккуратно расстеленном куске плотного полотна. Немного зелья Оболонский растворил в жбане с водой и теперь медленно помешивал тонкой палочкой полученную смесь. Получасовой сон нисколько не освежил его, голова гудела, веки нависали пудовыми гирями, однако прислушиваться к потребностям собственного организма ему было некогда.

– Да-да, я все понял, – в десятый раз повторял Лукич, обстоятельно обтираясь влажной тряпкой, смоченной в жбане. Оболонский с кислой миной закивал головой.

Лекарь, спиной будто почувствовав сомнения мага, обернулся:

– Вот что, Константин Фердинандович, – строго сказал он, – Мы со Стефкой сделаем все, как надо.

– Я и не сомневаюсь в этом, – холодно ответил Оболонский. Даже сидя, он умудрился посмотреть на стоявшего лекаря сверху вниз. Тон сказанного и взгляд могли показаться обидными, но Лукич, несколько дней пристально изучавший мага, теперь уже не обманывался на его счет.

– Тогда прекратите терзаться, – резко сказал он, – Вы останетесь здесь и, если что-то пойдет не так, найдете другой способ нас спасти. А там, – он махнул рукой в сторону пустынной улицы, – Вы нам не нужны.

Оболонский холодно глянул на лекаря, но промолчал.

А дальше он вынужден был только наблюдать за тем, что делают другие.

Пыхтя и отдуваясь, маленький лекарь и невысокий шустрый Стефка, закутанные до неузнаваемости, до глаз замотанные влажными тряпками, положили на середину дороги несколько гусиных тел, завалили их хворостом и подожгли. Перья затрещали, пахнули жуткой вонью – плоть поначалу плохо поддавалась огню, чадила, давала густой клубящийся дым, но именно это-то и надо было. Лукич бросил несколько красноватых восковых шариков и прибавил дыма, кинув в костерок пласт сопрелой соломы, Стефка помчался вдоль по улице, устраивать коптильню чуть дальше.

Полусонные селяне спросонья подхватились, поохали и рванули было тушить пожар, пока не поняли, что пожара, собственно, и нет, а есть несколько костров, чинно разложенных посреди дороги. Тогда они в недоумении застыли, зажимая носы от вони, переглядываясь между собой и с опаской косясь на Оболонского.

А маг молча и неприступно стоял на другом конце магической фигуры, сложив руки на груди.

Дым столбом поднимался вверх, несмотря на то, что Стефка что есть мочи махал перед ним еловой веткой – воздух был слишком чист, чтобы дым стелился по земле. Плоть теперь горела неестественно споро, будто политая некоей горючей жидкостью, но дело, конечно же, было не в том. Сочетание огня, органики, плоти, пусть и мертвой, и приготовленного Оболонским зелья давало сильную реакцию, но только так возможно было победить яд в обычном бешенстве. Кстати, самому бешенству это ни вреда, ни пользы не приносило. Болезнь как была смертельной, так ею и осталась, вот только с этих пор переставала быть такой пугающе опасной. А уж с обычным бешенством Лукич обещал разобраться быстро… Не факт, что сможет вылечить заболевших, но распространиться болезни дальше не даст – на это у лекаря были свои цеховые снадобья.

– А чтой-то они делают? – давешний мужичонка в длинной рубахе набрался смелости и подкатил к Порозову. Алексей стрельнул веселым взглядом в сторону Оболонского и авторитетно заявил:

– Заразу дымом убивают. Как в коптильне. Мясо прокоптишь да просолишь – оно и полежит подольше.

– А-а, – удовлетворенно кивнул мужичонка. Отойдя на два шага назад, к застывшим в абсолютном внимании кметкам, он с серьезной миной принялся вполголоса рассуждать, будто никто больше слов Порозова и не слышал:

– Вот оно ведь как! Я вам говорю, они заразу бьють! Она на мясо слетается, а они по ей, гадине, огнем, что из пищали! Да солью, солью, мать твою!

Оболонский даже не улыбнулся. Он следил, как мощные клубы дыма то здесь, то там взмывали вверх, заполняя все видимое пространство. Сизая пелена уже коснулась невидимой стены, за которой прятались люди, коснулась и обтекла ее кругом. Казалось, место, очерченное магической фигурой, было будто накрыто стеклянным колпаком. Но внутрь дым попасть не мог, несмотря на то, что вонь горящей плоти и перьев почти выворачивала сидящих людей наизнанку.

Константин прикинул скорость, с которой распространялся дым. Если так пойдет и дальше, вся деревня будет в дыму часа за два. А с этим и зелье, вступившее в реакцию благодаря огню, с частицами пепла упадет на землю и покроет все.

С громким карканьем сверху пролетели растревоженные вороны. Случайно нырнув в сизые клубы, они пронзительно заверещали, громко захлопали крыльями и стали падать вниз, шлепаясь на невидимый купол над многолучевой звездой и съезжая по нему вниз, кувыркаясь и ломая крылья.

Неожиданно для всех Оболонский сорвался с места, бросился к барьеру и присел на корточки рядом с ним. У барьера с той стороны трепыхалась ворона. Недовольно раскрывая крепкий клюв, издавая резкий крик и кося круглым черным глазом, она неуклюже царапала землю когтистыми лапами, пытаясь встать. Оболонский смотрел на нее с видом лекаря, сделавшего все возможное для пациента и теперь дожидающегося кризиса. Впрочем, это было недалеко от правды.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75