– А зачем? Ведь самые важные открытия совершаются на стыке разных научных дисциплин и понятны лишь узкому кругу посвященных в это лиц. Для большинства людей суть этих открытий выглядит бессмысленной абракадаброй. Так зачем метать бисер?
Я молчал и лишь прихлебывал успевший остыть чай. Зухель сочувственно оглядел мою ошарашенную физиономию и поинтересовался:
– Вы ведь, по-моему, не только журналист, Дмитрий Алексеевич? Мне показалось, что вы занимались или занимаетесь какими-то восточными практиками?
Я поперхнулся.
– Как вы догадались?!
– Вы двигаетесь не как европеец. Вернее, не совсем как представитель белой расы.
– А что, есть межрасовые отличия в том, как человек двигается?
– Безусловно! Ведь анатомия и физиология у представителей различных рас схожа, но не идентична.
– Ну да, конечно, я в курсе. Есть преимущественное распределение по группам крови, по активности некоторых ферментных систем, по суточным биоритмам гормональной системы…
– Да-да, это все есть в учебниках, – нетерпеливо взмахнул руками Зухель. – Но если вы спросите специалиста-антрополога, он вам назовет еще около сотни серьезных различий, начиная со строения скелета. А ведь именно скелет и, соответственно, скелетная мускулатура во многом и обуславливают механику нашего движения.
– Теперь дошло, – кивнул я с облегчением, потому что за последние десять минут раз двадцать успел почувствовать себя папуасом в компьютерном центре. – Занятия восточными единоборствами, гимнастиками изменяют биомеханику тела.
– Верно. Но мы отвлеклись. Я, собственно, хотел сказать о другом – что вы психологически тоже более подготовлены к… э-э, восприятию необычного, чем рядовой европеец.
– Конечно. Я же занимаюсь медитацией, а мое мировоззрение на сегодняшний день, пожалуй, больше метафизическое, чем научное.
– Вот и прекрасно! – Зухель радостно потер руки. – Тогда вас не удивит, если я скажу, что мы здесь занимаемся отработкой методологии активации врожденных экстрасенсорных способностей человека.
– Надо же! – вспомнил я. – А ведь примерно об этом же неделю назад я беседовал с одним очень неординарным человеком, экстрасенсом, можно сказать, магом. Он тогда мне тоже сразу сказал: и что существуют некие группы ученых, изучающих паранормальные способности людей, и что дети – суть потенциальные паранормы, только спящие!..
– Ну, вот видите, – развел руками профессор, – идеи, так сказать, витают в воздухе.
– К сожалению, – добавил я.
– Почему?
– Потому что у всего в этом мире две стороны: темная и светлая. Вы в данном случае разрабатываете светлую сторону, изучаете ребятишек, чтобы понять, как вернуть человеку утраченные способности и тем самым расширить его возможности для познания мира. А ваши коллеги из Группы перспективных исследований имеют отнюдь не столь благородные цели…
– А, ну да, конечно. Я в курсе этого печального противостояния. Отчасти я сам в нем повинен, – грустно кивнул Зухель. – Но сейчас мне бы хотелось в завершение нашей интересной беседы предложить вам на себе опробовать нашу методику активации врожденных способностей человека.
– Но разве такое возможно проделать со взрослым? – удивился я.
– И да, и нет. По большому счету, взрослого индивидуума превратить в эспера можно, но… скорее всего он через какое-то время или сойдет с ума, или погибнет, потому что глобальную нейрофизиологическую перестройку, которая неизбежно следует за активацией генетической памяти, организм не в состоянии выдержать. Шанс – один на миллион. Но я вам предлагаю не оригинальный способ самоубийства, а лишь легкую кратковременную иллюзию волшебного могущества. Просто, чтобы ощутить, каково это – быть настоящим паранормом.
– Интересно! – Я почувствовал прилив адреналина. От таких предложений отказываются только дураки. – Я согласен, профессор!
– Тогда прошу, – Зухель поднялся и жестом показал на установку с трубой посреди лаборатории.
Меня раздели до пояса, уложили на необычную кушетку, которая, словно живая, тут же оплела меня паутиной каких-то датчиков и антенн, и я плавно въехал в трубу аппарата. Спустя несколько секунд я вдруг почувствовал укол в шею и непроизвольно ойкнул.
– Спокойно, Дмитрий Алексеевич, – донесся до меня голос профессора, – я ввел вам адаптоген. Сейчас у вас появится легкое головокружение, а затем – чувство полета…
Действительно, тут же закружилась голова и меня закачало, будто при спуске с парашютом. Я закрыл глаза, стало легче.
– Обратный отсчет, – раздался, казалось, в далекой вышине тенорок Зухеля. – Десять, девять, восемь, семь…
В голове вдруг вспыхнул праздничный фейерверк, калейдоскоп красок, танец света.
– Внимание! Дмитрий Алексеевич, откройте глаза!
Я размежил тяжелые, как ото сна, веки и с удивлением огляделся. Кушетка была выдвинута из трубы, датчики и антенны исчезли. Профессор стоял рядом и считал мне пульс с секундомером, как тренер после забега. Мне вдруг стало смешно, и я расхохотался. Зухель внимательно посмотрел на меня и почесал кончик длинного носа.
– Как самочувствие?
– Отлично! – я с трудом подавил смех. – Могу я встать?
– Да, конечно.
– А что, эксперимент не удался?
– Не знаю. Это станет ясно где-то в течение часа. Или раньше.
– Сколько же я спал в вашей машине?
– Пять минут… – У профессора запищал в кармане халата уоки-токи. – Извините, – он отошел в сторону, доставая рацию. – Я слушаю… Да, он здесь… нормально… сейчас придем. Наш уважаемый волхв вновь в строю и желает видеть вас, – улыбнулся Зухель.
* * *
Белогор встретил нас с улыбкой:
– Спасибо, Иннокентий Абрамович, выручили! В который раз…
– Вы бы лучше так не рисковали, Станислав Валерьевич. Когда-нибудь я могу и не успеть, – по-отечески погрозил ему пальцем Зухель.
– А в чем дело-то? – спросил я, заинтригованный.
– Дело в том, что использование такого дара, как психокинез, требует очень большого расхода жизненной энергии. И для того, чтобы не умереть от истощения, эспер должен провести предварительную накачку через каналы Кундалини дополнительного потенциала. А наш уважаемый волхв обожает экспромты! Ну и получает откат по полной программе.
– У меня не было времени на подготовку, профессор, – развел руками Белогор. – Ладно, не журите, постараюсь впредь не подставляться. Зато я вижу, вы времени зря не теряли?
– В каком смысле? – поднял смоляную бровь Зухель.
– Ну, ведь вы же провели, так сказать, серьезную идеологическую обработку нашего гостя, – кивнул на меня волхв.
– Да нет, я просто рассказал Дмитрию Алексеевичу о наших достижениях. В познавательных целях, разумеется.
