Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Сокрушительного впечатления на контингент зрителей матча мое появление не произвело, и это, против обыкновения, меня только порадовало.
Я устроилась у края барной стойки, поближе к пульту от телевизора, заказала пиццу с пивом и стала ждать, когда передо мной появится еда, а на экране – выпуск новостей.
Пицца и пиво подоспели раньше, чем новости. Обратная последовательность могла бы лишить меня аппетита.
Мне ничего не померещилось, на что я втайне надеялась. Стамбульская голышка действительно выглядела точь-в-точь, как я, побывавшая в руках гримера. Тогда Ля Бин вылепил одно лицо всем двенадцати девочкам, и это было именно то лицо, которое теперь показывали по всем каналам.
– Другими словами, стамбульской голышкой могла быть любая из них! – Тяпа сказала то, о чем я не хотела думать.
Пользуясь тем, что немногочисленные посетители бара смотрели больше в свои стаканы, чем на экран, я щелкала пультом, перескакивая с одного канала на другой вслед за новостью о стамбульском взрыве.
Кроме греческого телевидения, были доступны болгарское, плюс англоязычный канал «Евроньюс». У греков я только картинку смотрела, на других каналах добирала информацию.
Трагическая история постепенно обрастала подробностями.
Неизвестная особа погибла в результате взрыва на смотровой площадке знаменитого стамбульского кафе. Никаких программных заявлений она не делала, вообще ни слова не сказала, просто разделась донага и – ба-бах! В момент взрыва женщина стояла у парапета ограждения, вблизи никого не было, и другие люди не пострадали.
Это больше походило на самоубийство сумасшедшей, чем на продуманный теракт, если бы не одно «но»: в момент взрыва в кафе с прекрасным видом на террасу проходил банкет международной организации женщин-журналистов, и все они поторопились проинформировать о случившемся свои СМИ. Таким образом, о событии узнало все более или менее прогрессивное человечество, не исключая даже читательниц гламурных журналов, редко освещающих трагедии иного рода, нежели чей-то сломанный каблук или лопнувшая бельевая резинка.
Ближе к полуночи я покончила с пивом и перешла на более крепкие напитки, а в эфире начали возникать все более качественные фотографии, сделанные очевидцами-туристами. Появилась возможность разглядеть, что округлый предмет в руках погибшей – не мячик, а крупное яблоко, и тут началось!
На англоязычном канале выскочили какие-то деятели из так называемой общины «Дети Евы». Они развернули, как пыльный флаг, древнюю библейскую историю о прародительнице всего живого, и давай доказывать, что к суициду стамбульскую голышку привел тот самый материнский инстинкт, ибо она и есть Праматерь Ева, принявшая смерть ради вечной жизни потомков! Потому что на дворе у нас – что? Конец лета. А через четыре месяца будет – что? Конец света! И тем, кто хочет его пережить, одна дорога – в общину «Дети Евы», потому что именно им – и только им – была обещана жизнь вечная.
В подтверждение сказанного горластые Евины детки сыпали цитатами из Священного Писания и более поздних текстов столпов церкви.
– Что за бред?! – прямо высказалась моя Тяпа. – Что ж, если голая баба – с яблоком, так она сразу Ева? Мы в колхозе на летней практике яблоки ведрами собирали, и тоже были в одних бикини, но мы же не рвемся на этом основании в героини Ветхого Завета! И вообще, за грехи человеческие вовсе не Ева умерла, насколько я знаю! С чего это «Дети» ей поклоняются?
– Кхгм, видите ли, в чем дело, – деликатно кашлянула Нюня. – Лет этак восемьсот тому назад, в двенадцатом-тринадцатом веках, существовал культ Девы Марии, которую воспринимали именно как вторую Еву. Этот поворот в христианской спиритуальности подчеркивал искупление Марией, новой Евой, греха всех женщин. Так что преступница Ева, можно сказать, давно реабилитирована. А главное: ей действительно с самого начала было обещано, что через нее станет человек богом. Будете, мол, как боги! Так что при желании под культ Евы вполне можно подвести солидную базу.
– И огрести солидный куш! – фыркнула Тяпа. – Эти сектанты небось уже приготовились задорого билеты продавать! Надеюсь, в мире не слишком много идиотов, способных поверить в такую чушь.
– Да почему же чушь? Вы посмотрите, как это символично! – завелась Нюня. – Похоже, что взрывное устройство у нее было в яблоке, где же еще, правда? И получается, что Еву снова погубило яблоко!
Чувствовалась, что она уже загорелась и скоро разовьет тезисы Евиных отпрысков в стройную систему.
– Хорош, а? – грозно попросила Тяпа. – Этого опиума для народа и без нас сварят полные бочки! Давайте подумаем о другом. Кто, вы думаете, взорвался на террасе – Афродита?
Вопрос хороший.
Вопрос не в бровь, а в глаз ребром!
Я пощелкала пультом и нашла в очередной новостной программе фото погибшей.
Так… Волосы у нее скорее каштановые, чем рыжие, и не кудрявые, а лишь немного волнистые. Но прическу легко изменить, особенно если натянуть на коротко подстриженную голову подходящий паричок.
Афродита?
Больше всего я боялась, что погибшая – Катерина! Бюст стамбульской голышки, даже приплюснутый цензурной нашлепкой, выглядел на редкость аппетитным. Грудь Афродиты я в свое время не рассмотрела, о чем теперь очень жалела. Может быть, у подруги Аполлона тоже четвертый номер? Тогда, возможно, в Стамбуле была именно она.
– Не волнуйся за Катю, – попыталась успокоить меня добрая Нюня. – Мы ведь уже выяснили, что Катерина с компанией уехали в Софию, то есть совсем в другую сторону.
– Не буду волноваться, – согласилась я.
Но в глубине души все-таки волновалась.
– Ты не волнуешься, тебя штормит! – съязвила Тяпа. – Одно пиво и два виски на половинку пиццы – многообещающее сочетание. Впрочем, не вижу ничего страшного в этом. Кое-кому необходимо было расслабиться.
Расслабилась я вся, включая и мозги, и это осложнило мне решение последней на этот затянувшийся вечер задачи. На такси я вернулась на станцию и долго стояла у расписания, разбираясь, когда ждать следующего поезда из Софии. Мелкие буквы малопонятного греческого алфавита прыгали перед глазами, как блохи, строчки расползались, как червяки.
– Какие аппетитные сравнения, – саркастически заметила Тяпа. – По-моему, кому-то срочно нужен отдых.
На пальцах, которые тоже прыгали и расплывались, я подсчитала, что первый завтрашний поезд из Софии в Салоники прибудет на станцию Промахон через шесть часов с минутами. Я надеялась, что Мик вернется с этим поездом, иначе мне придется ждать еще шесть часов, а за это время я от тревожных мыслей и вынужденного безделья озверею так, что собака Буси рядом со мной покажется Эйнштейном.
Вспомнив Буси и ее хозяина, я поняла, куда мне двигаться дальше, и скоротала остаток ночи на их любимой лавочке.
Я не могла уйти со станции. Встать на перроне во время прибытия софийского поезда – это была единственная возможность снова встретиться с Миком.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
