– Я поеду следом. Лучше подстраховаться, чем всякий раз потом жалеть, – сказал он, не давая возразить.
– Ладно, спасибо.
Неужели ей действительно что-то известно? Что-то подспудное, гадала Шелби, пока ехала домой в сопровождении Форреста. Он прав, теперь она может спокойно оглянуться назад, попробовать припомнить малейшие признаки того, что Ричард в чем-то замешан. Телефонные разговоры, резко обрывавшиеся при ее появлении. Запертые на ключ дверцы и ящики столов или шкафов. Нежелание отвечать на вопросы о том, чем он занимается или куда едет.
Она думала, у него интрижка на стороне, причем не одна. Но мысль о том, что он замешан в грабеже, до сегодняшнего дня, даже после разговора с этим детективом, ни разу не приходила ей в голову, тем более в таком крупном грабеже. Ювелирные изделия на миллионы долларов?
Куда уж крупнее!
А теперь? Когда ей все стало известно? Она покачала головой. У нее-то ничего нет! Ровным счетом ничего.
Шелби подрулила к дому.
Собрала вещи, помахала Форресту. И вошла.
Первое, что она услышала, был детский смех. И мгновенно все остальное отошло на задний план.
После объятий и поцелуев, после возбужденного рассказа о том, как прошел ее день в компании Челси, Кэлли устроилась за книжкой-раскраской, а Шелби принялась помогать маме на кухне.
– Тебя в комнате ждет прекрасный букет белых тюльпанов, – заметила Ада-Мей.
– Ой, мама, мои любимые! Спасибо!
– Это не мне спасибо. Их привезли час назад. От Гриффина. – Ада-Мей с улыбкой взглянула на дочь. – Кажется, у тебя появился ухажер, Шелби-Энн.
– Как мило с его стороны!
– Он вообще милый парнишка, но при этом в нем нет никакой слащавости. Очень приятный молодой человек.
– Я, мама, никаких ухажеров не ищу. И молодых людей тоже.
– А мне всегда казалось, что когда не ищешь, а все само происходит, жить намного интереснее.
– Мама, мне надо думать не только о Кэлли и своих долгах, но и о том, что на меня свалилось сегодня утром.
– Жизнь продолжается, девочка. И молодой человек, способный прислать тебе цветы, добавляет ей приятных красок.
Это действительно так. Глядя на белые тюльпаны, Шелби не могла этого отрицать. Мои любимые цветы, подумала она, значит, он посоветовался с кем-то сведущим. Погруженная в эти размышления, Шелби стала переодеваться. Для своего дебютного вечера она выбрала простое черное платье классического покроя.
Хотел того или нет, но Гриффин превратил их отношения в роман, которого у нее уже очень давно не было.
И наверняка он знал, что цветы напомнят ей то, как он ее целовал – теперь это случилось уже дважды. Винить его за это было невозможно – как и себя за греховные мысли: она думала о том, что и от нового поцелуя не отказалась бы.
Шелби вдела в уши сережки. Сначала она думала выбрать что-то броское, подходящее для сцены, но потом остановила выбор на строгих, под стать платью, а волосы только заколола над ушами и распустила по спине буйными локонами.
– Как думаешь, Кэлли? – Она повертелась перед дочкой. – Как я выгляжу?
– Красивая мама!
– Красивая Кэлли!
– Хочу с тобой! Пожалуйста, пожалуйста!
– Ой, мне так жаль, что нельзя взять тебя с собой. – Шелби присела на корточки и погладила девочку по голове. Та надула губки. – Но детей туда не пускают.
– Почему!
– Такой порядок.
– Дядя Форрест следит за порядком.
Шелби со смехом обняла малышку.
– Да, следит.
– Угу. Он мне сказал. Он может меня взять.
– Не сегодня, малыш. А я тебе сейчас что-то скажу. На следующей неделе я тебя как-нибудь возьму с собой на репетицию. Это будет представление специально для тебя.
– И я смогу надеть свое нарядное платье?
– Почему бы нет? Сегодня с тобой останутся бабуля с дедулей, вот наиграетесь! – А после первого выхода приедут и сменят их ее родители.
Приятно знать, что родные тоже будут в зале.
– Ну, теперь пошли вниз. Мне пора ехать.
Народу набилось битком. Она ожидала, что в первый вечер людей придет много: одни – из чистого любопытства, другие – из числа родных и друзей, в порядке поддержки. Неважно, что побудило их прийти, ей было приятно видеть столько лиц и знать, что хотя бы в этот вечер она свои деньги получит не зря.
Она бессчетное число раз услышала слова благодарности и теплые пожелания, пока добралась до столика впереди, где сидел Грифф.
– Выглядишь сногсшибательно!
– Спасибо, так и было задумано.
– План удался.
– Спасибо за цветы, Гриффин. Очень красивые!
– Рад, что тебе понравилось. Эмма-Кейт с Мэттом уже едут. Или почти едут. Я уже раз десять отгонял желающих занять их места. Одного великана, которого Тэнси называла Большим Бадом, так пришлось гнать буквально.
– Большой Бад? Он здесь? – Шелби быстро оглядела зал и заметила втиснутую в одну из кабинок мощную фигуру, увлеченно склонившуюся над ребрышками, в то время как тощая девушка напротив со скучающим видом ковыряла вилкой в тарелке.
– Мы вместе учились в старших классах. Слышала, теперь он дальнобойщик.
Она не договорила, потому что взгляд ее выхватил из толпы Арло Кэттери, и их глаза встретились.
Совсем не изменился, подумала она. И от этих бесцветных, глядящих в упор глаз у нее, как и прежде, побежали по спине мурашки.
Он сел на свое место за столом, где было еще двое мужчин – кажется, те двое, с которыми он всегда тусовался.
Хорошо бы они тут надолго не задержались, подумала Шелби.
– Что-то не так? – спросил Грифф.
– Да нет, ничего, просто человек из прошлой жизни. Я так и знала, что кто-то явится из любопытства – поглазеть, поднялась я или скатилась.
– Это же сенсация, – ответил Грифф. – Сегодняшний день проходит под знаком сенсации, и эта сенсация – ты.
Она обернулась, позабыв про Арло.
– Ты не слишком словами бросаешься?
– Слова должны что-то обозначать. Это слово обозначает тебя. Да, мне ведь поручено передать тебе, что Тэнси пригласила твоих родителей и Клэя с Джилли. – Он показал на столик справа с крупной табличкой «Стол заказан». – И никто, кстати, с ней не спорил. Даже Большой Бад.
– Ну, для Большого Бада Клэй всегда был авторитетом. Грифф, он нормальный парень, только упрямый иногда бывает. Мама с папой скоро прибудут, она никак прихорашиваться не закончит. Я рада, что ты сегодня здесь.
– Где же еще я могу быть?
