– Я хотела… меня зовут Люси Блэк. – Сержант подождала, не вызовет ли это имя какой-нибудь реакции, но поняла, что ничего не дождется, и добавила: – Моего отца зовут Джим Блэк.
Реакция новой знакомой сильно ее разочаровала.
– Ну и чево? – спросила та равнодушно.
– Мне кажется, что вы знали моего отца. Сейчас он болен и часто называет ваше имя.
Женщина слегка сощурилась, пытаясь вспомнить.
– Не-а, не припомню, чтоб встречалась с ним, – сказала она наконец.
Люси постаралась скрыть свое разочарование. В любом случае она совершенно не знала, что надеялась услышать. Раньше сержант пыталась убедить себя, что ищет Джанет ради отца. Теперь же она поняла, что делала это в первую очередь ради самой себя. Девушка хотела понять, что же в этой женщине было такого важного, что она появлялась в спутанных мыслях ее отца вот уже в течение двадцати лет – с того момента, как полагала Люси, когда он увидел мисс Хьюстон в последний раз.
Пациентка несколько раз облизала губы, и мисс Блэк поняла, что она чувствует сильную жажду, связанную с обезвоживанием. Женщина наклонилась, чтобы взять стакан с водой, стоявший на прикроватной тумбочке, и прореха на ее пижаме стала еще шире: такой, что Люси смогла наконец увидеть целиком весь шрам, так поразивший ее. Этот шрам, длиной почти шесть дюймов, шел через обе груди женщины. Кожа на нем сморщилась и была ярко-красного цвета.
– Это ты привезла меня сюда? – спросила Джанет.
Люси кивнула.
– Детка, а у тебя не найдется несколько фунтов на тогда, когда я выйду отсюда? – наклонилась к ней женщина.
Блэк пошарила по карманам и выудила двадцатифунтовую бумажку.
– Храни тебя Господь, детка, – улыбнулась пациентка.
– Вы не хотите, чтобы я кому-нибудь позвонила? Может быть, у вас есть какие-то родственники, которых надо предупредить? – спросила девушка.
– Да никому я не нужна, – ответила Джанет, делая еще один глоток воды, часть из которой пролилась ей на подбородок.
Люси уже собралась прощаться и уходить, когда женщина поставила стакан и вдруг снова заговорила.
– Я видела, как ты глядела на эти мои шрамы, – начала она.
Люси стала протестовать, но Хьюстон продолжила.
– Это «Провос» меня пожгли, – объяснила она.
– Что?
– Када мне было шестнадцать. Однажды вечером ко мне в дом заявились трое. Я и домой-то вернулась всего несколько недель назад. И сидела на кровати, делала домашнее задание. И я слыхала, как они внизу разговаривали с моим па. А потом услыхала их шаги на лестнице. Один из них вошел, а я все еще была в школьной форме. Он схватил меня за волосы и стащил с кровати. А второй схватил за ноги, и они потащили меня по лестнице. Мои ма и па стояли в дверях гостиной и наблюдали, но ничо не делали.
Люси понимала, что должна высказать какие-то слова сожаления, чтобы успокоить женщину, но на ум ей ничего не приходило.
– И они вывели меня на улицу. А все местные мальчишки стояли вокруг и хохотали. Ну вот, и они подвели меня к фонарному столбу, но прежде чем привязать, раздели. Совсем. А один из них аккуратно так сложил мою одежду и положил ее на край тротуара, как будто не хотел, чтобы она запачкалася. И они раздели меня прямо перед толпой этих мальчишек, которые стояли вокруг и злорадно смеялись, указывая на меня пальцами. А потом они связали мне руки, и я даже не могла прикрыться.
Мисс Блэк сидела около кровати и внимательно слушала.
– У одного из них были ножницы, и он стал срезать мои волосы, – продолжала пациентка. – У меня тогда были такие красивые волосы: длинные и светлые. Он называл меня Златовлаской, када срезал их. А второй в это время писал чего-то на картоне. «Британская подстилка», – написал он и повесил картонку мине на шею. И он еще тогда закатал свою маску, вот посюда. – Джанет показала на середину переносицы. Ее голос стал тише и мягче. – А потом еще один из них прошел по дорожке в наш дом и вернулся с ковшом, в каких разогревают деготь. И я почувствовала запах этого дегтя. Ковш был таким горячим, что мужчина держал его двумя деревяшками. Кто-то поставил радом со мной ящик от молочных бутылок – это, значицца, шобы ему было удобнее. Он залез на него, а потом стал лить деготь на мою грудь. Он ведь обещал моей ма не трогать мое лицо. «Вместо этого мы сожжем твои титьки, – сказал он, – а потом поглядим, как они после этого понравятся бритишам». А потом он сходил за вторым ковшом и налил и туда тоже.
Мисс Хьюстон показала на свою промежность, и Люси была потрясена, с каким достоинством она рассказывала все эти ужасы.
Сержант долго сидела в полном молчании, а потом положила ладонь на руку собеседницы.
– Но почему, почему? – спросила она наконец.
– Потому што я действительно была британской подстилкой. – Женщина мрачно посмотрела на нее.
– Боже, Джанет! Это так ужасно… Мне очень, очень жаль!
– Я должна была чувствовать, што рано или поздно кто-то об энтом прознает. Они ведь были правы. Каждую неделю я ходила в армейские бараки в конце Бишоп-стрит и путалась там с британскими солдатиками. И еще с одним копом.
Эти слова заставили Люси отодвинуться:
– С копом?
Джанет кивнула и отпила еще глоток.
– А когда все это случилось? – спросила сержант.
– Восьмого июня девяносто четвертого. Я аккурат готовилась к выпускным экзаменам в школе.
– А этот коп, ну, тот, который тоже был замешан, – вы помните, как его звали?
– Он был инспектором, – покачала головой женщина.
– А что-нибудь еще вы о нем помните?
– У него был ребенок. Он часто говорил о своей доченьке.
Блэк почувствовала, как у нее все поплыло перед глазами – ей пришлось схватиться за край стула, чтобы не упасть. Она почувствовала жжение в горле, и рот ее заполнился желчью.
– Сколько же вам было лет?
– Четырнадцать, когда все это началось, – ответила Джанет, посмотрев на девушку. – Шестнадцать, когда они мине пожгли.
Люси застонала и опустила голову. Пол поплыл у нее перед глазами, и ей пришлось схватиться руками за холодный пластик стула, чтобы не упасть.
– А в конце улицы, када «Провос» разбирались со мной, стоял «Лендровер»[37], – продолжила Джанет. – Они там сидели в нем и наблюдали.
– Мне очень жаль, – снова пробормотала мисс Блэк. – Простите меня, но мне надо идти. Мне действительно очень жаль.
Ничего не видя вокруг себя, она шла по коридору к выходу из отделения. С левой стороны заметила женский туалет и бросилась туда. Не успела она войти, как ее желудок сжался и девушку стошнило прямо в унитаз. Она встала перед ним на колени, прислонилась щекой к его прохладной крышке и зарыдала.
