Я слышу звук льющейся воды и шлепки наших соприкасающихся тел. Я скачу на нем, как на лошади. Дэмиен крепко держит ладонями мои бедра и насаживает меня все глубже и глубже. Я смотрю в его глаза, и мы одновременно кончаем.
На следующее утро я просыпаюсь в кровати одна и немедленно иду искать моего возлюбленного. Но я слышу голоса и понимаю, что сначала мне надо на себя что-нибудь накинуть.
Дэмиен заполнил моей одеждой шкаф в своем доме в Малибу, но и здесь, в его апартаментах в городе, у меня огромный выбор. Я надеваю черную майку, хлопковую юбку и иду в том направлении, откуда доносятся голоса.
Я вхожу в комнату и останавливаюсь как вкопанная. Я вижу Дэмиена. Он с голым торсом, на нем лишь серые спортивные штаны. Он стоит на одной ноге, медленно делая круговые движения руками. В нем столько грации и силы, что я на несколько секунд замираю.
– Тай-чи, – объясняет Дэмиен, не дожидаясь моего вопроса, – для развития гибкости. Ну, хорошо, Чарльз, продолжай, пожалуйста.
Тут я замечаю адвоката Чарльза Мейнарда, который сидит на кожаном диване. Перед ним на журнальном столике разложены бумаги.
– Нам удалось убедить крупнейшие издания не публиковать фотографии картины, – говорит Чарльз. – Я удивлен, как легко «сломались» газеты, получив твое вчерашнее письмо. Но все это легко объяснить твоей репутацией, а также тем, что у тебя глубокие карманы. В общем, как выясняется, мало кто хочет «бодаться» с Дэмиеном Старком.
– Может, они решили, что если сильно меня разозлят, я куплю их газеты и уволю репортеров и редакторов.
– Если ты говоришь это серьезно, я поделюсь этой информацией с кем надо, и посмотрим, какое действие она окажет.
– Абсолютно серьезно. Если это поможет решить проблему, именно так я и поступлю, – говорит Дэмиен и смотрит на меня.
– Блейн уже вчера прислал свое письменное заявление, – продолжает Чарльз. – И мы завтра утром подадим запрос в суд на временную приостановку использования в СМИ изображений.
– Не понимаю, – вклиниваюсь я в разговор. – Вы в силах заставить их замолчать?
Чарльз поворачивается ко мне. На его лице я вижу даже некоторое сострадание.
– Вот это, боюсь, нам не по силам. Мы могли бы выступить с опровержением, но для этого надо врать, а Дэмиен уверяет меня, что все слухи совершенно справедливые.
Я краснею, но киваю.
– Так что же вы собираетесь делать?
– Мы хотим запретить публикацию снимков этой картины и всех остальных картин Блейна.
– Понятно. А как это можно сделать? Я видела, что на вечеринке был фотограф. И вообще в Южной Калифорнии у людей висит много работ Блейна. Любой человек может пригласить репортера и заработать денег за пару снимков.
– Владелец картины не владеет копирайтом, – объясняет Дэмиен. – Авторские права на картину у Блейна. Вот таким путем мы идем.
– Дай бог, чтобы это сработало, – говорю я. – Но когда вы успели это?
– Ну, Дэмиен является одним из наших самых важных клиентов…
– Одним из?! – перебивает Дэмиен с негодованием.
– Самым важным клиентом, – смеется Чарльз. – Он мне ночью послал смс с этой идеей, а я все это запустил в дело.
Я смотрю на Дэмиена и понимаю, что после всех наших ночных увеселений он нашел время и сделал это ради меня.
– Спасибо, – говорю я. – Спасибо вам обоим.
– Это только начало, – отвечает Дэмиен и смотрит на Чарльза. – Ты принес видеозаписи?
Чарльз ищет среди лежащих перед ним бумаг и находит диск.
– Вот здесь то, что прошло по всем каналам до настоящего времени, и то, что было снято на камеру возле дома Ники. Все, что нам удалось найти.
– А это еще зачем? – спрашиваю я.
– Кто-то «слил» эту историю, – отвечает Дэмиен. – И я хочу знать, кто именно.
– Но минуту назад вы сказали, что законно бороться с этим невозможно.
– Совершенно верно, – отвечает Дэмиен с опасной улыбкой. – Никого обвинить и покарать при помощи закона я не могу. Но я хочу знать, кто тебя так сильно не любит. Я это дело не оставлю.
– Но чем вам помогут эти записи?
– Я узнаю, как зовут всех задававших тебе вопросы репортеров, и Чарльз поговорит с ними по душам. Что-нибудь еще? – поворачивается Дэмиен к адвокату.
– По этому вопросу больше ничего. – Чарльз бросает взгляд на меня и продолжает: – Но ситуация в Германии накаляется. Следует ожидать самого худшего.
– Я всегда исхожу из самого плохого сценария, и в этом главный секрет, почему мне удается выжить.
– В Европе есть другие вопросы, – продолжает Чарльз. – Тебе на самом деле стоит…
– Я знаю, – отвечает Дэмиен и бросает на меня быстрый взгляд. – Но сейчас мне и здесь есть чем заняться.
– Подождите, – вклиниваюсь я. – Если у твоей компании есть проблемы за границей и тебе надо там быть, ты должен поехать. Я справлюсь.
– Она права, – поддерживает меня Чарльз. – Тебе надо быть в Лондоне.
– София? – спрашиваю я и замечаю, как адвокат бросает на Дэмиена удивленный взгляд.
– Там возникли проблемы финансового порядка, которыми я должен заняться, – мрачно объясняет Дэмиен.
– Ты все эти вопросы решишь за несколько часов, – настаивает Чарльз. – Но для этого тебе надо лично присутствовать на месте.
– Хорошо, – наконец соглашается Дэмиен. Он подходит к окну, смотрит на город и продолжает: – Я улечу вечером в пятницу.
– Это день открытия теннисного центра! – напоминает ему Чарльз. – Тебе надо там быть.
– Нет. И больше этот вопрос не обсуждается. Решение окончательное.
Они обмениваются взглядами, как два бойца на ринге. В этой схватке я ставлю на Дэмиена. И жизнь показывает, что я не ошибалась.
– Хорошо, – кивает Чарльз. – Значит, ты уезжаешь в пятницу. Если тебя нет в стране, у нас будет хорошая версия для прессы, почему ты там не появился.
– Мне совершенно наплевать, что ты скажешь репортерам, – заявляет Дэмиен резким и раздраженным тоном. – Я должен улететь и прилететь по-быстрому.
Потом он поворачивается ко мне.
– Ты уверена?
– Дэмиен, я не нанимала тебя сиделкой.
– Хорошо, тогда оставайся здесь, пока меня нет.
– Мне и у себя дома будет вполне нормально, – отвечаю я и скрещиваю руки на груди.
– Они тебя найдут, – возражает он. – И они достанут Джеми. И… мне так будет спокойнее. Пожалуйста, Ники. Я прошу, а не требую.
Другими словами, он говорит мне, что это его игра, и играть я должна по его правилам. На самом деле, я бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы осталась у него дома. Я хочу быть сильной, но если меня снова будут ждать на лестнице…
