Привлекающий внимание рыбы прием игры мормышки, когда недалеко от дна начинают делать движения удильником снасти вверх-вниз с достаточно заметной скоростью, этот прием я назвал «веером», хорошо себя зарекомендовавший при ловле на безнасадочные мормышки в перволедье и зимой, в дни ловли здесь оказался совершенно неэффективным. На малоподвижную рыбу он, скорее всего, действовал отрицательно.
При ловле в ясные дни чаще всего окунь ловился на глубине 2–2,5 м. Поклевки в большинстве случаев следовали при увеличении колебательных движений мормышки и увеличении скорости проводки. Видимо, окунь при хорошей освещенности от взятия медленно движущейся приманки воздерживался. Уловом и здесь становились нередко окуни по 200–300 граммов весом. Рыба брала в ясные дни не только у дна, но и вполводы, и даже почти у льда.
Самые интересные события произошли в последний день моей рыбалки здесь. День был пасмурный, и я начал ловлю рыбы с упомянутого выше и достаточно проверенного места на глубине. Поклевки начались практически сразу, и почти с каждой лунки я вылавливал по два-три окуня. На этот раз моим уловом становились окуни не очень большого размера, но двух окуней граммов по 300 весом я все-таки поймал. У находящихся недалеко от меня двух рыболовов рыба ловилась не хуже, чем у меня, но почему-то им попадался в основном окунь величиной меньше ладони. Здесь я обратил внимание, что в моих уловах, несмотря на использование при ловле небольшой мормышки, рыба ловилась крупнее, чем у других рыболовов, ловивших здесь на более крупные мормышки, да еще и с мотылем. Видимо, более или менее крупная рыба, это чаще всего были самки с раздувшимися от икры брюхами, предпочтение отдавала самой небольшой по величине добыче, в данном случае мормышке – малой «дробинке».
Около 9 часов 30 минут клев рыбы, как по чьей-то команде, прекратился у всех. Минут через тридцать все рыболовы с этого места ушли, но я покинул его только около одиннадцати часов. За это время было пробурено и проверено поблизости еще несколько лунок, но рыба ни разу даже не прикоснулась к приманке. Однако и на новом месте с несколько меньшей глубиной рыба совершенно не обращала внимания на мою приманку. Прошел еще час, но все мои довольно активные действия не приносили успеха. Похоже, что этот день выдался с очень неспокойным геомагнитным фоном Земли.
Перекусив, я сделал здесь еще несколько лунок, но и даже немного изменившаяся здесь моя тактика ловли рыбы не сыграла своей роли – поклевок по-прежнему не было. И тут меня осенила мысль: «А не изменить ли мне технику игры приманкой…» Конечно, предполагалось делать то же самое, но по-другому, то есть в выполнение проводки приманки вносить импровизацию. Обычно я проводку приманки производил всегда и везде при ловле на безнасадочные мормышки с не очень значительными изменениями в скорости ее подъема. Между прочим, к выполнению такой проводки я настолько привык на протяжении многих лет ловли рыбы на безнасадочные мормышки, и она, в общем-то, нередко приносила успех, что ни о каких изменениях в ее исполнении я даже не помышлял. Но вот сложившиеся в эту рыбалку обстоятельства заставили меня основательно подумать об этом, и, не откладывая на потом, осуществить это здесь и сейчас.
Решил попробовать очень медленно и с непродолжительными остановками выполнять проводку приманки. В одной из лунок, около дна, где-то в 5—10 см от него, произошла поклевка, и, наконец, окунь, и не самый маленький, граммов на 150 весом, был вытащен из лунки. Буквально через две-три минуты в этой же лунке был пойман второй такой же окунь. «Что это?! Удачная случайность?.. Но ведь не один окунь пойман в этой лунке… Может быть, наступило некоторое улучшение геомагнитного фона Земли», – думал я, продолжая импровизировать выполнением проводок приманки. Не часто, но время от времени я все-таки продолжал то из одной, то из другой лунки вытаскивать окуней.
Проходившие мимо меня рыболовы заинтересовались моей ловлей рыбы, и, как в таких случаях нередко бывает, быстро начали бурить лунки вблизи моих. Они более получаса пытались поймать здесь рыбу на мормышки с насадкой мотыля, но, ничего не поймав, ушли.
У меня же ловля здесь окуня продолжалась. Настроение заметно поднялось, и теперь я уже подходил к лункам, которые собирался проверить, с полной уверенностью, что и в них будут поклевки.
Положительное воздействие на ловлю, видимо, оказал и прием, привлекающий внимание рыбы к месту лова. Он был тем же, я упоминал о нем выше, только при выполнении его я замедлил скорость опускания приманки, а рывки мормышки вверх сделал едва заметными.
Наибольшего успеха я здесь добился на участках с глубиной 3,5–4 м. В одной из лунок мне даже удалось поймать трех окуней по 300 граммов весом, двух – у дна, а одного – вполводы. Приманка при выполнении проводки имела очень малую скорость движения вверх с частыми и продолжительными остановками, однако колебательные движения мормышки не прекращались ни на секунду.
Где-то около 16 часов клев заметно ослабел, а затем и совсем прекратился. Обычно даже в довольно неплохой клев рыба в это время перестает ловиться. Теперь можно было подводить итоги рыбалки и отправляться домой. Улов мой был около 2,5 кг вполне приличных окуней. Для такого дня, прямо скажем, далеко не самого удачного для ловли рыбы, это был очень даже неплохой улов.
По всей толще воды
Окунь является одной из самых известных, многочисленных и широко распространенных рыб, которые наиболее часто становятся нашим уловом. О нем написано очень много, и я в своем рассказе о ловле этой рыбы не буду утомлять читателей пересказом известной информации. Многие считают, что о рыбах, которые наиболее часто становятся нашим уловом, мы знаем практически все. Здесь я лишь напомню рыболовам, что знание образа жизни и повадок рыбы является одним из самых главных составляющих обеспечения успеха в ее ловле. Но используем ли мы на практике ловли рыбы эти знания в полной мере? Осмелюсь сказать – нет! И в этом я убеждался неоднократно. Не буду брать в качестве примера каких-то редких для большинства наших рыболовов рыб, а возьму хорошо известного окуня, которого, многие считают, поймать зимой гораздо проще, чем многих других рыб. Однако одни ловят его немало и вполне приличного по размерам, а другие довольствуются лишь мелочью, да и то в небольшом количестве. Почему так получается? Полагаю, что рыболовам, даже с вполне приличным опытом, будет небезынтересно в этом разобраться. А сделаем мы это на примере одной из недавних моих рыбалок.
После новогодней оттепели в начале января наступившего Нового 2010 года заметно похолодало. Но вот 9 января, проснувшись, я посмотрел на термометр – он показывал всего лишь 5 градусов мороза. Я хорошо знаю, что в наступившую оттепель после морозов рыба всегда неплохо ловится. Конечно, я немедленно стал собираться на рыбалку.
И вот я на Саратовке, недалеко от ее впадения в Волгу. Раньше это место, лет 10–15 назад, считалось еще достаточно рыбным. И очень редко в те времена кто-либо из рыболовов, даже не очень опытных, отсюда возвращался без улова. В настоящее время все изменилось – у устья реки, на правой стороне Саратовки, расположен дачный поселок, в последние годы в нем появилось много строений богатых людей, которые для охраны своих владений наняли сторожей. Беда в том, что большинство этих охранников без всяких лицензий стали здесь ставить сети, причем размеры многих из них (длина) поражают воображение. И раньше здесь сторожа ставили сети, но тогда их было мало, да и сети были небольшими. Сейчас практически вся Саратовка, включая и разлив ее, так называемую «Чашку», перегорожена десятками больших сетей, а борьбы с браконьерами здесь, можно сказать, не ведется никакой. Почти не стало в этих местах плотвы, густеры, леща, щуки и судака. На удочку эти рыбы попадаются крайне редко. Вот только окунь еще сумел здесь выжить благодаря своей зоркости – по остроте зрения он заметно превосходит упомянутых рыб и в сети заходит все-таки довольно редко.
