Ты говоришь, что мы привыкли советоваться друг с другом в самых больших и в самых маленьких делах. Ну, а как же еще можно, Инуська! Ведь мы же должны делать общее дело, так разве можно делать его несогласованно? Это все вполне естественно, правильно и закономерно. Было бы странно, если этого бы не было…
…Инка! Милая! Мне хочется кричать от счастья, хочется кружиться с тобой, а потом держать на руках долго-долго. Я знаю, ты не любишь говорить мне «до свидания». Но совсем скоро мы сможем сказать друг другу «ЗДРАВСТВУЙ» – и сохранить его таким большим и радостным навсегда!
* * *
2 октября 1949 года
Инуська! Здравствуй, моя родная!
Ты сейчас в Лейпциге, наверное, стоишь на том высоком памятнике и смотришь в мою сторону. А помнишь ты нашу Бельведеру? Ведь на ней тоже очень хорошо!
Вчера вечером мы с тобой очень хорошо поговорили, и лег спать спокойным. Сейчас уже 12.00. Я отправил своих «питомцев2 на футбольный матч, а сам думаю сходить домой, а потом заняться музыкой. Сегодня нужно было идти на теоретические занятия, но я не смог, был занят.
Инка! Милая! А какой сегодня хороший день! Чувствую я себя совсем хорошо. Причиной этому прежде всего ты. Ты приучишь меня к тому, что я всю жизнь буду знать лишь тебя одну, и только от тебя быть всегда удовлетворенным и здоровым морально и физически. Можешь радоваться, что ты это уже сумела сделать, и теперь это нужно только поддерживать.
…Верю, что и всегда, когда мы будем вместе, мы будем счастливыми и радостными. Так будет всю нашу жизнь, и в наших руках сделать ее такой прекрасной, о какой мы мечтали и какой представляем себе ее. А пока мы должны быть благодарными изобретателю телефонной связи, которая так облегчает нашу разлуку, а также благодарить всех, кто изобрел бумагу, научил нас писать, читать, – короче – нашу Родину, которая сделала нас такими.
Инка! Вот приеду к тебе и задушу прямо на пороге, а потом на руках принесу в твою комнату и утоплю в твоих подушках, одеялах, перинах. Ты будешь у меня вместе с пушинками, пушинка к пушинке, а потом пушинка к Инке – и пойдет у вас веселая игра. А я буду сидеть и улыбаться. Понятно, кнопка? А сейчас, конечно, ты меня не боишься и только смеешься, читая это письмо…
…Твой Борис.
* * *
5 октября 1949 года
Дорогой мой Борисенок!
Ты думаешь, что я сейчас нахожусь в Лейпциге или еду оттуда домой? Так вот: ни то и не другое. Я туда и не ездила.
Со вчерашнего вечера у нас на работе идет такая суета, что не знаешь, за что приниматься, и это не смотря на субботу…
…В моих личных делах новости каждый день, и в то же время нет ничего определенного, но эта «неопределенщина» здорово раздражает.
Сначала я беспокоилась, волновалась, а потом махнула рукой – будь что будет, а от моих волнений все равно никакого толку.
(Интересно, о чем это они?)
Эх ты, киндер! Ничего-то ты не понял! Мне хотелось, чтобы ты приехал 15 октября не только потому, что я хочу видеть тебя, но и потому, что мне хочется, чтобы ты приехал сюда, и мы, наконец, сказали бы все моим маме и папе.
А то сегодня папа уже говорит, что он без меня никуда не поедет, и спрашивал мое согласие. Конечно, я согласия не дала, а сказала, что посмотрим позже, а сейчас я ничего еще не знаю. Вот так и живем…
…Вчера я получила твое письмо за 28-е число. Ты пишешь, что нам обоим надо подумать о том, о чем мы говорили ночью, когда я была у тебя.
Ну, как же еще думать, когда я и так все время думаю, только у меня все это получается все равно по-детски, и мне кажется, что не надо ни о чем задумываться, а когда захотим сделать, то все придет само собой. Весь вопрос состоит только в одном – место, где мы будем это делать. А об этом мы подумаем вместе с тобой.
Но прежде, чем решать этот вопрос, мы должны сначала сказать об этом маме и папе, и я думаю, что мы скажем, когда ты приедешь к нам. Ведь я сама еще ничего не говорила, и они ничего не знают точно, кроме своих предположений. А ведь так не годится, верно?
Вот о том, как мы скажем, ты и подумай! А то я даже не представляю, с чего начинать. Иногда мне кажется, что это очень просто, а иногда наоборот, представляет собой необыкновенную трудность. А как ты думаешь? Ты пойми, что о том, о чем говоришь ты, нужно думать не только нам одним, а и им тоже.
Пускай у них тоже поболит голова, как это сделать. А мне, в конце концов, кажется, что все это будет выглядеть проще, чем мы об этом сейчас думаем.
…Твоя Инна.
* * *
6 октября 1949 года
Дорогой мой Боренька!
…Любимый! Мы так давно не говорили с тобой по телефону, что я пришла с обеда и сразу стала звонить тебе…
…Прошел год и 6 дней, как я уехала из твоего города. Кажется, что это было вчера, а сколько изменений произошло с тех пор! И мы с тобой «постарели» на один год. Ведь тогда мы были как две пушинки. Стоило подуть легкому ветерку, как мы могли разлететься в разные стороны и никогда не увидеть больше друг друга. А теперь мы как два, рядом сидящих, кустика. Хотя нас и разделяет определенное расстояние, но корни, правда – невидимые – под землей, с каждым днем все сближаются, и недалек тот день, когда они окончательно переплетутся, и тогда никакие силы природы не смогут распутать их, разве только – безжалостно разорвать или разрубить, принеся нетерпимую боль как тому, так и другому кустику!
Не смейся! Это действительно так!
…Твоя Инна.
* * *
12 октября 1949 года
Дорогой мой Борисенок!
…В этот приезд мне особенно не хотелось уезжать и оставлять тебя одного, т. к. ты был не совсем здоров, и мне хотелось хоть чем-нибудь улучшить твое самочувствие.
…Приехала домой, а мне мама давай чинить допрос, когда я уеду, когда ты за мной приедешь? Пришлось сказать ей чуть-чуть близкое к действительности. Она – в слезы. Ну и пошло! Никак не могла уговорить ее, я и так, и сяк, а она – никак. Говорит, что у нее без меня все пропало, нет никакой цели в жизни и т. д.
Я смеюсь, говорю, что я не умираю, чего же ты плачешь? А она говорит: – Так-то так, но все-таки мне очень тяжело».
И меня не хочет обидеть, и удержать не может, и расстаться не хочет. И смех, и горе!
…Инна.
* * *
14 октября 1949 года
…Инуська! А почему ты вчера мне говорила, что ты поедешь в Мо-скву7 Ведь ты же прекрасно знаешь, что никуда ты от меня не уедешь, а все-таки говоришь, чтобы еще раз помучить меня?
…Сейчас, прямо с утра, позанимался музыкой и остался доволен, что я не бросил ее. А относительно того, на чем мне лучше учиться музыке, я уже подумал хорошо и решил, что лучше развивать и совершенствовать приобретенные навыки, нежели начинать совсем другие. Я никогда не стремился быть музыкантом, а дома, для тебя, я смогу сыграть на том, что будет у нас. Вот так, Иннушка моя любимая!
