Книга Фронтовик. Без пощады! - Юрий Корчевский

Мотоцикл укатил, а Андрей взбежал по ступенькам в свою квартиру, ворвался в комнату и застыл: на стуле сидела Валя и беседовала с тетей. Увидев Андрея в непотребном виде, она замолкла на полуслове, округлила глаза, потом потянула носом:

– Андрей, что все это значит? Тебя выгнали из милиции?

– Валя, я тебе сейчас все объясню. Только помоюсь и переоденусь.

Андрей скинул в угол ватник, схватил полотенце и выбежал в ванную. Слава богу, ванная была свободна. Он пустил едва теплую воду, энергично натерся мочалкой. Хозяйственное мыло мылилось плохо и щипало глаза.

Но когда же он вернулся в комнату, Вали уже там не было.

– Ну вот, обидел такую хорошую девушку. Какой бес в тебя вселился? Грязный, пьяный… Раньше ты себе такого не позволял! Видели бы сейчас твои родители – как бы они огорчились!

Тетка была права – нехорошо получилось. Валя приняла маскарад за чистую монету, подумала, что видит истинное лицо и сущность Андрея. А то, что он приходил к ней чистенький и трезвый – так обманывал, в доверие втирался. И наверняка с дальним прицелом, учитывая должность отца, – Андрей ситуацию вмиг просчитал.

Нелепо и глупо. Броситься за ней? Но где ее найдешь в большом городе? Ситуация складывалась не в его пользу, и Андрей проклинал и воров, и себя за маскарад. Вон, Гиви, со стороны выглядел смешно, но не отталкивающе, как Андрей. Даже у тетки глаза округлились, когда увидела да унюхала.

Ладно, что случилось, того уже не исправить. Пусть Валя придет в себя, эмоции улягутся. Потом можно подойти и объясниться.

Андрей перекусил, переоделся и направился в отделение.

Видно, Гиви уже успел разболтать в отделении, что Андрей был в странном наряде и что опер его едва узнал. Потому что, едва Андрей вошел, дежурный вперился в него взглядом, а потом разочарованно вздохнул:

– Набрехал твой Гиви.

Андрей сразу понял, в чем дело:

– Он такой! Его хлебом не корми – дай разыграть. Но попадаются только легковерные.

Никто не хотел считать себя простофилей, и дежурный покраснел:

– Ну, увижу этого грузина – взгрею!

И в коридоре сотрудники пялились на опера, как будто на нечто удивительное. И чего попусту языком болтать?

Андрей буквально ворвался в кабинет оперативников.

Там были все трое. С серьезными лицами они полезли в столы и выставили по чекушке водки.

Андрей расхохотался, досада на Гиви прошла. Вот же черти!

Как всегда, в самый неподходящий момент в кабинет вошел начальник угро:

– Рановато отмечать начинаете, еще не вечер.

Оперы стремительно убрали чекушки.

– А вот часа через три можно. И без меня не начинайте.

Оперы переглянулись – шутка грозила перейти в серьезную попойку.

– Андрей, пиши рапорт – и ко мне.

Андрей вздохнул – ему надоело заниматься бумаготворчеством. Что ни сделаешь – пиши. Потому как все – и судопроизводство, и уголовный розыск, и прокуратура протоколируют каждую мелочь, каждое действие и каждый шаг. Оттого уголовные дела были такие толстые, буквально неподъемные.

Странный сегодня день. Обычно опера ходили на службу чисто выбритые, одетые не хуже других – Андрей же отличился. К тому же на службе обычно не употребляли, а нынче опера купили по чекушке. Вроде и немного в ней, всего двести пятьдесят граммов – но закуски к ним не было.

Андрей написал рапорт и отнес его начальнику. Обычно Василий Федорович Коркин держал между собой и подчиненными дистанцию, не панибратствовал, и подчиненные это чувствовали и понимали. Но в остальном он был неплохим мужиком. При ляпах мог выматерить, а при толковой работе – и похвалить. И что важно – признавал свои ошибки, хотя начальству это как-то не свойственно.

А после службы начальник зашел в кабинет оперов:

– Ну, заждались? Берите водку, пошли со мной.

Андрей уже проработал в отделении несколько месяцев, но такое случилось впервые. Да и опера-старожилы тоже были удивлены. Они рассовали чекушки по карманам и гуськом направились за начальством.

Идти пришлось недалеко, метрах в двухстах была столовая – но там начальника знали.

Сыщиков провели в отдельную комнату, позади общего зала.

Пока опера рассаживались, официантка принесла закуски. Опера потирали руки. Как же: винегрет, селедочка с лучком, шницели с картофельным пюре, белый хлеб. Обычно ели черный или серый – он был значительно дешевле.

– По какому поводу торжество? – поинтересовался Мыкола. – Уже можно разливать?

– Погоди.

Официантка принесла тарелку с нарезанной краковской колбасой и тарелку с солеными огурчиками. Небольшие, пупырчатые – лучшая закуска к водочке. А какой запах от колбасы исходил! У оперов потекли слюнки.

– Теперь разливай!

Мыкола разлил водку по маленьким стограммовым стаканчикам.

– Погоди, это пьянка получается, – вмешался Гиви. – Если это торжество, то должен быть тост, чтобы красиво было и приятно.

– Ладно, – сознался Василий Федорович, – скажу. У меня сегодня юбилей, сорок лет. Даже двойной юбилей – десять лет в милиции.

– Вах! И ты молчал? – Гиви аж подпрыгнул. – Тогда я скажу тост!

Минут пять он витиевато, по-кавказски желал имениннику всего, что можно было пожелать, пока начальник сам не прервал его:

– Гиви, угомонись, водка скоро закипит.

Они дружно выпили и накинулись на еду.

Когда утолили первый голод, разлили по второй.

Теперь встал сам Коркин:

– Хочу выпить за вас, за угро. Сегодня наш сотрудник – не буду показывать пальцем – преподнес всем нам урок. Он изменил обличье, как настоящий актер. Купились все: воры, опера из главка – в том числе и Гиви. Вот что значит смекалка, стремление выполнить задачу. За отдел!