В принципе особых сторонников Армии Крайовой среди переселенцев на «всходны кресы», как стали называть присоединенные к Польше территории бывшей Восточной Пруссии и вольного города Данцига, ныне города и порта Гданьск, не было. Нет, многие, конечно, ворчали, что русские могли бы вернуть и Белосток, и даже западные белорусские земли, но дальше этого почти никто не заходил. Положение изменилось после ареста Бур-Коморовского и выхода из правительства Миколайчика, недовольного принятым под давлением социалистического большинства решением правительства о создании сельскохозяйственных кооперативов. Но и тогда в деревне было сравнительно спокойно. Зато прибытие активистов и их стремление быстро и без особых уговоров заставить всех вступить в кооператив резко изменило обстановку.
Между тем бой понемногу затихал. Кажется, аковцы побеждали. «Стэны» и «маузеры» звучали все увереннее, и все реже слышался ответный стрекот ППС. Еще раз грохнула граната, и наступила тишина. Озаряемые пламенем пожара, черные на его фоне, силуэты аковцев, что-то тащивших из пылающего фольварка, мелькали туда и обратно, напоминая слетевшихся на свет стервятников.
Постепенно все затихло, и, еще раз перекрестившись напоследок, крестьяне отправлялись «на боковую». Аковцы уходили, не беспокоя деревню. Лишь пожар на месте фольварка все не затихал, но влажная весенняя земля и начавшийся мелкий дождик не давали ему разойтись по-настоящему. Да и не хотелось никому рисковать, выходя ночью в зону боя, мало ли какие сюрпризы могли оставить аковцы.
Тишина наступала, сменяя предыдущий шум. Казалось, ничего больше ее не потревожит. Но тут на дороге, ведущей к деревне, по которой уходили аковцы, снова что-то загрохотало. На этот раз перестрелка была более короткой, но и более громкой, так как в ней явно участвовали тяжелые пулеметы. Через несколько минут перестрелка затихла, а деревня опять проснулась, разбуженная шумом въезжающих военных машин. Два БТР в сопровождении польской пехоты расположились в центре деревни, а еще два и сопровождающий ее БТР с четырехствольной зенитной установкой подъехали к догорающим остаткам фольварка.
Встревоженные и растерянные крестьяне выглядывали в окно, наблюдая за солдатами. Оцепив деревню, солдаты пошли по домам. Согнав мужчин в центре деревни, командир батальона охраны страны потребовал выдачи лиц, сотрудничающих с контрреволюционерами. Иначе он пригрозил держать всех на улице до утра и весь следующий день.
Крестьяне долго отмалчивались, и, скорее всего, пришлось бы им стоять под дождем. Но их спасло прибытие начальника отдела госбезопасности района, который отчитал капитана за самоуправство и приказал распустить ни в чем не повинных людей. Все обрадованно устремились по домам, не заметив, как прибывшие с начальником оперативники ловко отделили и посадили в стоящий неподалеку фургон троих крестьян. Позднее выяснилось, что двое из них просто высказывались против создания кооператива, а вот третий как раз и был связан с аковцами. Быстрое же прибытие правительственных сил объяснялось просто: в группе активистов был радист, который успел передать сообщение о нападении.
Южный Вьетнам. База Да-Нанг
Рядовой первого класса 25-й пехотной дивизии Джексон Маккейн напряженно вглядывался в освещаемую прожектором полосу вырубленных джунглей вокруг ограждения из колючей проволоки. Чертовы джапы вместе с гуками[41]любили устраивать ночные нападения и обстрелы. Что бы ни утверждали политики там, в Вашингтоне, здесь, в Южном Вьетнаме, многие были отнюдь не в восторге ни от американцев, ни от поддерживаемого ими императорского правительства. Да и император Бао Дай и его чиновники были, пожалуй, еще теми сволочами. Такой бедности среди населения, таких откормленных чиновников, пожалуй, не найти ни в одной стране мира. А уж взяточничество было и вовсе вполне узаконенным явлением. Как слышал Джексон, любой вопрос можно было решить за десяток долларов – серебряных или золотых, бумажек чиновники не признавали. А с этим даже у американских рядовых была напряженка, впрочем, как и у всей страны. Страны, принимавшие в оплату доллары, остались только в Америке… Тут Джексону, бывшему клерку «Чейз Манхэттен Банк», завербовавшемуся в армию из-за потери места, стало не до отвлеченных размышлений. Что-то мелькнуло в густой траве внизу, на стыке секторов обзора с его вышки и соседней. «Черт возьми, на ней дежурил этот проклятый ниггер из цветного полка, недавно прибывшего на подкрепление, как же его зовут, Бункер Томсон, кажется? Спит ведь, наверняка спит. Черт, и какой идиот конструировал эти вышки, так все позакрывали, что и прожектор, и пулемет как следует не развернешь. Ага, не спит, дал-таки очередь по подозрительному шевелению в кустах. И… ах, баллшит, похоже, только этой очереди и не хватало гукам, чтобы прицелиться. Да, внушительно. Чем же они стреляли? Похоже на пушку, но как они ее через джунгли протащили и почему так ярко полыхнуло в точке выстрела? Разорвало, что ли? Черт, надо выключать прожектор, кажется, гуки решили все вышки обстрелять. Пожалуй, выключить прожектор и уносить ноги будет вернее всего».
Так начался обстрел и осада американской военной базы Дананг партизанами. Подтащив через джунгли несколько безоткатных орудий, батальонных 70-миллиметровых гаубиц и минометов, партизаны обстреляли периметр охраняемой зоны, а затем и часть аэродрома. Перерезав сухопутные дороги своими отрядами, они быстро создали довольно сильную оборону как на внешнем, так и на внутреннем фронтах, охватывающих Да-Нанг. Оборонявшие базу полк 5-й пехотной дивизии и 6-й полк цветных войск США, а также авиакрыло истребителей-бомбардировщиков «Уорхок» и транспортное авиакрыло попали в тяжелое положение, их явно не хватало для отпора партизанам. Кроме того, база служила главным пунктом снабжения американских войск во Вьетнаме, и ее осада затруднила снабжение войск в других частях Вьетнама.
Интересно, что партизаны имели хорошие сведения о положении в Да-Нанге, поскольку атаковали в момент, когда две базирующиеся на порт канонерки ушли на ремонт в Манилу на Филиппинах, а смена им ожидалась только через неделю. Успокоенное затишьем, командование флота не торопилось. Поэтому поддержка с моря подошла через несколько дней. Два эсминца типа флешдеккер, «Пол Джонс» и «Пэррот», обстреляли прибрежные районы действий партизан из 102-миллиметровых орудий, впрочем, без особого успеха. Взлететь с обстреливаемого партизанами аэродрома стало невозможно, и партизан бомбили легкие бомбардировщики Норт Америкен А-27 и истребители-бомбардировщики Брюстер «Буффало» с аэродрома Бьен-Хоа, близ Сайгона. Малокалиберные бомбы, которые несли эти самолеты, не могли нанести больших потерь укрывшимся в джунглях партизанам. Пришлось американцам перебрасывать на аэродром Бьен-Хоа с авиабазы Кларкфилд на Филиппинах все тридцать пять имевшихся там новых тяжелых бомбардировщиков Боинг Б-17. Тут и моряки наконец-то разобрались в обстановке и прислали целый отряд кораблей под командованием вице-адмирала У. Гласфорда из тяжелого крейсера «Хьюстон», двух легких крейсеров «Марлбхед» и «Бойз» в сопровождении шести эсминцев и канонерки «Чарлстон». Все эти силы и подтянутые два полка 25-й дивизии с трудом деблокировали Да-Нанг. Партизаны, умело скрываясь в джунглях, маневрируя небольшими группами, используя хорошо замаскированные пулеметные точки, сумели здорово потрепать американские войска. Осматривая один из захваченных опорных пунктов партизан, Маккейн и солдаты роты, в которой он служил, очень удивлялись умело замаскированным позициям, огромному количеству вырытых ячеек и окопов, соединенных разнообразными ходами сообщения, иногда даже подземными. Один подземный ход, по которому Маккейн с другом рискнули пролезть, тянулся, похоже, на милю, если не больше, и выводил прямо к огневым позициям, оборудованным для минометов, и большой пещере, в которой, похоже, хранили боеприпасы. Но все же под огнем корабельной артиллерии и под бомбами авиации партизаны отошли.
