– Мы ищем квартиру, где проживает доктор Уотсон.
– Несколько месяцев назад вы обратились бы по адресу, но после женитьбы доктор поселился в Паддингтоне. Возможно, вместо него вы хотите увидеть мистера Холмса?
– Нет, – твердо сказала я, пока Годфри не успел произнести обратное. – У нас медицинский вопрос.
– Вы говорите, Паддингтон, – вежливо добавил Годфри, и в ответ старушка тут же сообщила нам новый адрес доктора.
Мы удалились, бормоча благодарности.
– Что ж, – сказал Годфри, когда мы прошли десяток шагов по Бейкер-стрит. – Я и не рассчитывал, что доктор будет здесь.
– Тем лучше для нас. Мы сможем разузнать напрямую о его прошлом, не боясь, что вмешается известный нам господин.
– Но…
– Годфри! Признайся, ты околдован им не меньше Ирен. Скажи спасибо, что мы можем вести расследование, не рискуя столкнуться с мистером Холмсом.
– Ты действительно думаешь, что она околдована им, Нелл?
Я вздохнула:
– Это просто такое выражение, Годфри. Ты же знаешь, что Ирен предана тебе всем сердцем. Прямо-таки до безумия.
– Правда?
Похоже, тема его очень интересовала, но ее развитие не продвинуло бы наше расследование. Было уже слишком поздно для визита к доктору Уотсону в Паддингтон, поэтому Годфри сразу поймал экипаж и всю обратную дорогу до отеля «Браун» был любезен, но молчалив. Однако по прибытии нас ожидал еще один сюрприз этого дня.
В ответ на привычный вопрос у стойки по поводу поступившей корреспонденции нам передали адресованное мне письмо на бледно-голубой пергаментной бумаге, написанное торопливой рукой. В качестве обратного адреса значился Гросвенор-сквер.
– Отлично! – рассмеялся в лифте Годфри, разглядывая послание.
Я же постаралась сосредоточиться на непосредственной опасности – мы находились внутри богато декорированного движущегося стенного шкафа.
В одном Годфри был прав: нам требовалось укромное место, чтобы уточнить и сравнить записи – или, по крайней мере, их просмотреть. Было понятно, что моя гостиная идеально подходит для этой миссии.
– Ну?
– Пожалуйста, прояви терпение, Годфри. Дай хотя бы снять перчатки и эту дурацкую вуаль, пока я в ней не задохнулась окончательно.
Но моего спутника охватил такой азарт, что он схватил шляпную булавку, которую я только что вытащила, и принялся рвать ею конверт.
– Там есть нож для открывания писем, – сообщила я, относя поврежденную корреспонденцию к маленькому секретеру.
Годфри и раньше в своей адвокатской конторе в Темпле не слишком ловко обращался с почтой. Я аккуратно согнула и разрезала свернутую бумагу.
– Очень хорошего качества, – заметила я так, как могла бы сделать Ирен.
Годфри вздохнул:
– Что там говорится?
– Оно от миссис Уотерстон, замужней сестры Квентина Стенхоупа и миссис Тёрнпенни.
– Что она пишет?
– Только то… боже мой!
– Нелл!
Я села:
– Она помнит меня как гувернантку в доме сестры – разве это не славно?
– Чудесно! Превосходно! Так что она?..
– Она просит нас приехать как можно скорее. Сегодня вечером, если возможно.
– Замечательно!
– Она пишет, что ее старая мать очень нуждается в сведениях о давно потерянном дорогом сыне Квентине… Ох, Годфри…
– Что?
– Она не знает о его… состоянии. Нельзя же вот так огорошить бедную старую миссис Стенхоуп.
– Мы и не будем. Мы получим у родственников информацию, которая нам необходима, и почти ничего не дадим им взамен.
– Разве это честно?
– Нет, но полезно.
– Ты говоришь точно как Ирен.
– Спасибо.
Я с неудовольствием заерзала в кресле в стиле Людовика XIV перед секретером.
– Мы находимся здесь, чтобы служить большому добру, Нелл, – попытался успокоить меня Годфри. – А большое добро может потребовать… компромисса.
– Я не привыкла к компромиссам.
Он на минуту запнулся, а затем осторожно заметил:
– И Квентин Стенхоуп тоже не привык. До Афганистана.
– Ох!
Годфри подошел и склонился ко мне с весьма решительным видом, ухватившись за подлокотники кресла:
– Нелл, мы ввязались в дела огромной важности. Тут уж не до церемоний. Придется от многого отказаться, чтобы служить правде и надеяться, что она не ранит тех, кого мы любим.
– Я даже не знаю этих женщин.
– Верно, но ты знаешь давно потерянного и дорогого им человека. Ирен никогда не отправила бы тебя сюда, не будь она уверена, что ты не спасуешь перед угрызениями совести.
– Отправила меня?! Да просто-напросто сама Ирен не может приехать, потому что ее здесь знают.
– Разве это ее остановило бы? Она считала, что путешествие пойдет тебе на пользу.
– Мне на пользу? Почему?
Годфри выпрямился, неожиданно посуровев:
– Ты ключевое звено нынешней головоломки. Ирен полагала, что ты заслуживаешь права исследовать собственную тайну самостоятельно.
– Ясно.
– Правда?
– И нечего на меня смотреть с таким пафосом, будто ты советник королевы, Годфри. Я понимаю, что в этом деле мне придется ворошить свое прошлое, как и прошлое Ирен. Так и быть, я навещу миссис Уотерстон и постараюсь выяснить необходимые нам сведения, чтобы в дальнейшем как можно лучше служить ее истинным интересам, пусть даже пока мы не можем полностью ей довериться.
– Браво, Нелл. – Годфри улыбнулся с облегчением человека, сбросившего чужую ношу. Взглянув на мою шляпку с густой вуалью, лежавшую, как раненый фазан, на пристенном столике, он добавил: – Полагаю, теперь лучше обойтись без шляпки. Твоя нынешняя задача заключается в том, чтобы тебя узнали на Гросвенор-сквере.
Глава девятнадцатая
Любопытная племянница
В кэбе по пути к Гросвенор-сквер Годфри снова просмотрел мой список с посетителями Бейкер-стрит и покачал головой:
– Не слишком обнадеживает, Нелл. Очевидно, Холмс или уехал, или не выходит из квартиры. Не один из посетителей не похож на доктора, если не считать коренастого усача, который прибыл с бледным спутником. Старая леди – это, похоже, домоправительница или владелица дома, как ты сама записала. Когда закончим с расспросами на Гросвенор-сквер, будем двигаться дальше.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что придется самим расспросить о докторе Уотсоне, – ответил он.
