«Иосифу Ричардсону», — написала она в верхней части украшенного фамильным гербом листа бумаги, потом задумалась и отложила перо. Что это даст? Зачем бередить старые раны?
Амелия сняла с себя золотое ожерелье, которое ей удалось спасти от посягательств Марлоу. Это был подарок Сола, подарок в благодарность за рождение сына. Однако первая радость быстро прошла, и что осталось? Гордость? Нет, это чувство тоже незаметно ушло. Столько горя, и все из-за нее. Если бы только она любила Сола так же, как любила Уитчерч! Тогда, возможно… Но уже слишком поздно думать о том, как могла бы сложиться их жизнь.
Положив ожерелье на стол рядом с начатым письмом, Амелия погладила пальцем большую, расположенную посередине каплевидную подвеску из рубина удивительной красоты и чистоты в обрамлении бриллиантов. С обеих сторон от нее висели камни поменьше, но такой же формы. Они ослепительно сверкали в ярких лучах света.
— Я не прошу о прощении, — прошептала Амелия, и слезы, выступившие у нее на глазах, заблестели так же, как камни в ожерелье. — Я во многом виновата, но не хочу присоединять к своим грехам еще и лицемерие. Боже, ты знаешь, что творится в душе каждого из нас. Ты знаешь, почему я не захотела открыть Иосифу Ричардсону правду о его утрате. Если это считается грехом, что ж, я готова ответить за него.
23
Алиса смотрела, как осторожно повернулась ручка, смотрела, как медленно открывалась дверь, но только что она могла сделать? Сжавшись в комок, девушка сидела на маленькой койке в своей крошечной каюте, впившись зубами в костяшки пальцев, чтобы не закричать от отчаяния и страха.
Он вошел. Улыбаясь, поинтересовался, все ли устраивает Алису, может, ей нужно что-нибудь. Эта улыбка… Алиса содрогнулась, украдкой бросила взгляд на дверь… Она уже видела подобную улыбку на лицах двух мужчин, один из которых изнасиловал ее, а второй собирался это сделать. Сегодня такая же улыбка была на лице Сэнфорда Роули.
Когда Роули появился в ее каюте в первый раз, она подумала, что он пришел по просьбе жены, которой, должно быть, нездоровилось. Чуть раньше, сидя за обеденным столом, Алиса увидела темноволосую женщину, находившуюся рядом с ним, и та показалась ей ужасно бледной и взволнованной. В ее состоянии это неудивительно. Судя по размеру ее живота, ребенок должен был появиться на свет уже скоро, и она, наверное, очень боялась, что это произойдет в море, без врача или повитухи. Но чем внимательнее Алиса смотрела на Грейс Роули, тем сильнее становилось ее подозрение, что эту женщину страшит нечто другое.
Может, у них была одна причина для страха — этот мужчина? И робость, а также упорное нежелание вступать в разговор объясняются не столько тем, что это ее врожденные черты характера, сколько страхом женщины перед мужниной суровостью? Ответ на этот вопрос был важен и для самой Алисы. Она вдруг ощутила острую боль в пальцах, которые все еще сжимала зубами. Сэнфорд Роули не был искренен в своем желании помочь, когда привел ее в дом миссионеров и когда предложил оплатить ее пребывание на борту «Дельфина». Его доброта — сплошное притворство, а забота о ней — игра, скрывающая истинные причины. И что тогда его нежность и внимание к жене? Тоже ложь? Очередная уловка для тех, с кем им предстоит общаться?
Грейс Роули попросила разрешения выйти из-за стола сразу, как только был закончен обед. Заботливый муж пояснил обеспокоенному капитану, что жена просто немного устала, а Алисе в ответ на ее предложение провести мисс Роули в каюту сказал, что предпочитает сделать это сам, но обратится к ней, если в ее помощи возникнет необходимость.
И обратился.
Где-то наверху пробили склянки, мелодичный звон быстро растворился в ночной тишине. Сколько еще до утра? Сколько еще ждать до того момента, когда можно будет подняться на палубу? Там, на виду у команды, она будет в безопасности.
Но любой день неизменно заканчивается ночью, а ночью к ней в каюту может снова заявиться Сэнфорд Роули. Капелька холодного, как морская вода, пота скатилась по спине Алисы.
«Могу ли я что-нибудь сделать для вас?»
Вопрос этот, всплывший в памяти, заставил Алису содрогнуться.
«Нет!» Она ответила не задумываясь, поддавшись инстинктивному желанию как можно скорее отделаться от него. Но отказ не заставил его уйти — наоборот, он сделал еще один шаг вперед и закрыл за собой дверь.
«Ну что вы, я уверен, что есть способ… Есть способ сделать плавание более приятным для нас обоих».
Елейная улыбка стала еще шире, но водянистые глаза мужчины, по-прежнему похожие на два кусочка льда, холодно поблескивали в тусклом свете висящего на стене светильника.
«Нет… — От ужасного волнения голос Алисы дрогнул. — Нет… Благодарю вас, мне ничего не нужно».
Она надеялась, что теперь Роули уйдет, молилась, чтобы он ушел, но мужчина продолжал медленно приближаться к ней.
«Не нужно притворяться, ведь мы одни».
«Мистер Роули, уверяю вас, я не притворяюсь».
Прозрачные глаза, в которых отразился огонек светильника, сделались бледно-желтыми, масляная улыбка сползла с лица Сэнфорда Роули. Он схватил Алису за запястья и так крепко прижал к себе, что она сквозь тонкий хлопок ночной рубашки почувствовала, как пульсирует его напряженная плоть.
Светильник, раскачивающийся на стене, наполнил каюту мечущимися тенями, чей призрачный танец напомнил Алисе последовавшую затем короткую борьбу. Она вскрикнула, но со скоростью змеи, наносящей укус добыче, Роули закрыл своими губами ее рот, а потом, чуть отстранившись от нее, так же быстро зажал его рукой.
«Люблю, когда женщина кричит, — тихо сказал он и рассмеялся. Каюта наполнилась грубыми каркающими звуками. — Мужчине это доставляет особенное удовольствие. Однако пока мы на корабле, нужно себя сдерживать».
Удовольствие! Слово это, как удар колокола, зазвенело в голове Алисы. Вот для чего Сэнфорд Роули взял ее с собой! То ли от безумного страха, то ли от мысли, что ужас, который ей уже довелось пережить, может повториться вновь, Алиса неожиданно оцепенела в его объятиях. Роули снова засмеялся, на этот раз торжествующе, и убрал руку с ее рта. Она судорожно вздохнула и почувствовала, как он сжал ее грудь. Когда же Роули опять приблизил к ней свое лицо, Алиса закрыла глаза и стала ждать, ждать, пока не ощутила на себе его дыхание. В следующее мгновение она схватила зубами его губу и что есть силы укусила.
Прижав ко рту руку, он отпрыгнул, и в бледном свете по-прежнему раскачивающегося светильника его глаза сделались похожими на глаза раненого зверя.
«А теперь, — решительно крикнула она, — убирайтесь и никогда больше не приходите в мою каюту!»
Его рука поползла вниз. Посмотрев на испачканные кровью пальцы, Роули медленно поднял взгляд на Алису. В прозрачных глазах сверкнул дьявольский огонь.
«Каюту, за которую заплатил я…»
