Василике без сил откинулась на стену – даже Аллаху великому, повелителю правоверных, было невдомек, скольких сил стоило такое спокойствие.
Распахнулась дверь, и с криком в каюту влетела Джабира.
– Джабира! – бросилась к ней Василике.
– Сестра моя, Василике!
Девушки обнялись.
– Они ничего тебе не сделали, принцесса?
– Да как бы они посмели!
– Да как захотели бы, так и посмели! Это же пираты!
– Нет, гордая моя сестра, дочь бескрайней пустыни… Мне почему-то кажется, что пираты это непростые – уж очень не похож на торговца живым товаром их черноволосый гигант предводитель. Клянусь богами полуночи, он может оказаться кем угодно, хоть самим шахом…
Джабира недоверчиво покачала головой.
– Кто бы он ни был, мы в плену. И светят нам не сады сераля или мелкие склоки гарема, но вонючая подстилка раба и невольничий рынок города Искендера Двурогого!
Василике покачала головой. Что-то ей подсказывало, что невольничьего рынка опасаться не следует. А следует опасаться того, что этот пират узнает, кто они на самом деле.
– Ох, моя гордая сестра, я бы тоже с удовольствием вернулась к тем дням, когда мы спорили из-за того, кто достанется наследнику Мустафе…
– Мустафе? – переспросил чернобородый гигант, который именно сейчас вернулся в каюту. – Что ты, тощая селедка, знаешь о наследнике Мустафе?
Василике хотела было ответить, что о своем женихе она знает более чем достаточно, но Джабира, подбоченясь, заговорила первой.
– Я, быть может, и селедка, но знаю о принце Мустафе куда более тебя. А вот почему ты, презренный разбойник, спрашиваешь об этом?
– Ого! Да вы стоите друг друга! Как же славно будет позабавиться с такими девчонками! Это не изнеженные гаремные куклы…
– Воистину, ты прав, палач! И забавы с нами тебя научат многому – если в живых останешься!
Чернобородый разбойник вновь расхохотался.
– Клянусь, что ты станешь первой! Но знай, дикая кошка, что я, – пират сделал ударение на этом слове, – знаю сейчас куда больше тебя и твоей подружки и о принце Мустафе, и о его батюшке, бее, да и обо всей их семейке…
Джабира хмыкнула. Ноги у нее подкашивались от страха, предчувствие беды давило сердце, но в глазах горел злой огонь.
– Да что ты можешь знать об этом уважаемом роде!..
– Только то, глупая ты курица, что больше никого из беев ас-Садов не осталось в живых под этими небесами! Ты, должно быть, долгонько странствуешь! И потому не слыхала то, о чем болтают все сплетники во всех харчевнях и тавернах по эту сторону Серединного моря. Бея, говорю тебе, сбросил с трона Касым, его главнокомандующий. Он не побрезговал ни отцом, ни сыном – наследный принц Мустафа, говорят, нашел свою смерть, защищая отца. А принца Мирджафара, младшего выкормыша, я самолично прикончил уже сегодня. И вот эта потаскуха, что силится казаться высокородной дамой, видела эту веселую драчку собственными глазами!
Свет в глазах Джабиры померк. Узнать о смерти любимого, да еще и от этого черноволосого разбойника! Девушка оперлась о тяжелый деревянный стол, не в силах произнести ни слова.
Не слаще было и Василике. Пусть она принца Мустафу никогда не видела – лишь слышала о нем от Джабиры и Мирджафара. Но узнать, что ее любимый не просто упал за борт, а погиб в волнах от руки этого чудовища, было выше ее сил.
И девушка разорвала шелковую шаль, которую теребила по время рассказа.
– Что это с ней? – с неудовольствием спросил Чернобородый.
– Принцесса изволит гневаться, – не моргнув, соврала Джабира. – Она всегда от ярости теряет присущее ей самообладание.
– Так, выходит, она все-таки принцесса?
– Да, принцесса. Названная дочь властителя половины мира…
Чернобородый гигант как-то слишком пристально посмотрел на девушку, потом перевел взгляд на Василике, а потом вновь вернулся глазами к Джабире.
– Она принцесса, а ты ее служанка… Могу поклясться, что она родилась Аллах знает как далеко отсюда и ее отец властвовал не над половиной мира, а над половиной собственной хижины. А вот ты, наглая кошка, думаю, родом из этих мест. Могу спорить на собственную лоханку, что не она, светлоглазая, а ты настоящая невеста никчемного Мустафы.
Джабира усмехнулась. Душу ее терзали горечь и боль утраты. Но она уже видела преимущества такого «обмана». Ей теперь уже нечего терять – ее мир опустел и нет в нем ничего, что могло бы вернуть ей радость жизни, ибо Мустафа, ее единственный, ее принц, мертв. Так пусть же этот разбойник думает, что она настоящая принцесса и настоящая невеста. Пусть будет уверен в том, что они его дурачат – быть может, так удастся уберечь от беды Василике. Или, о Аллах великий, даже помочь ей сбежать…
– Я, – гордо выпрямилась рядом с подругой Василике, – я настоящая принцесса. Я пересекла половину мира, дабы предстать перед своим женихом, достойнейшим принцем Мустафой. А эта юная красавица, – моя раба, дарованная отцом мне в тот день, когда отец назвал меня принцессой и наследницей всех тайн империи.
Чернобородый задумчиво посмотрел на девушек.
– Ты, выходит, принцесса… И ты, выходит, тоже… Что ж, пусть будет так. Тогда я приберегу сей товар на крайний случай, не каждый же день случается взять в плен сразу двух невест одного покойника. И к тому же двух принцесс.
Девушки переглянулись.
Возможно, допрос с пристрастием и продолжился бы, но тут судно круто накренилось, мачты застонали под свирепым ударом ветра.
– Посидите пока здесь, потаскушки. А когда я вернусь, мы продолжим нашу болтовню.
Дверь закрылась, проскрипел запор – девушки по-прежнему были в плену.
– Василике, – Джабира присела на краешек койки. – Пусть он думает, что мы его обманываем. Пусть считает, что я наследная принцесса, а ты только моя рабыня…
– Но почему, сестра моя? – сквозь слезы спросила девушка.
– Нет, не плачь, думай. Я соперничала с тобой, все пыталась доказать, что я, а не ты нужна принцу Мустафе…
Василике кивнула – кажущееся предательство Джабиры больно ранило ее, это правда.
– Я, – меж тем продолжала отважная берберка, – видела для себя только одно будущее и только одного мужчину: его, Мустафу. Теперь же, когда его нет, нет будущего и для меня. Но для тебя не все потеряно – я не верю, что Мирджафар погиб.
– А я верю, – печально улыбнулась Василике. – Я своими глазами видела, как ему в плечо попала стрела, как его рубашка окрасилась кровью… Видела, и как он упал за борт, и как волны сомкнулись над его головой…
Джабира погладила подругу по голове.
– И ты веришь в то, что твоему любимому достаточно такой мелочи, чтобы погибнуть? Глупышка! Да он мог бы родиться рыбой! Клянусь, Мирджафар жив – тебе надо верить в это, иначе твоя жизнь превратится в такую же пустую, как моя…
