Пожалуй, с моей стороны никакая это не любовь, но то, что страсть может быть так неумолима, я прочувствовала на себе впервые.
Просто я взглянула на Сергея глазами женщины, которая видит мужчину совсем по-другому, чем все остальные. У нее особое зрение, ведь мужская красота Макарова проявляется в определенные минуты жизни, как переводная картинка… Только что ничего не было, и вот он, миг прозрения!..
Телефонный звонок заставляет меня вздрогнуть. Я смотрю на часы: половина одиннадцатого. Кому не спится? Оказывается, Кате.
— Слушай, можно мы с Димкой к тебе сейчас приедем? — просит она.
— Можно, — с некоторым удивлением отзываюсь я. Завтра в два часа дня у Кати самолет, и я даже обещала отвезти ее в аэропорт.
Через двадцать минут уже звонят в дверь, и в глазок я вижу Катю за руку с Димкой.
— А почему он у тебя так поздно не спит?
— Мы же не спортсмены, — ехидничает Катя, — если режим и соблюдаем, то не очень строго. Как люди творческие… Ничего, он сейчас заснет, видишь, глазки уже осоловели.
У моего сына в комнате стоит небольшой диванчик, который раскладывается в приличных размеров кровать. На нем время от времени Димка спит. Он так и называется — Димкин диванчик. Теперь ребенок будет на нем спать целую неделю. Катя уезжает со своей коллекцией в Европу.
Конечно, пока мы раскладываем диван, просыпается Мишка и страшно радуется присутствию друга.
— Но смотрите, если услышу шум, — начинаю с ходу угрожать я, — заберу Димку из детской, и он будет спать в моей спальне.
Это страшная угроза. Так что теперь мы спокойно можем пообщаться с Катериной.
— Ты прости, что я не даю тебе житья, — просит Катя, — но у меня два дня бессонница, боюсь, что и сегодня не засну. Давай посидим, по пятьдесят граммов выпьем, может, расслаблюсь.
— У тебя что-то случилось?
В самом деле, я увлеклась своими делами, даже с подругой некогда поговорить.
— Волнуюсь, — признается Катя. — Я всегда волнуюсь, когда выставляю для показа свою коллекцию, а на этот раз особенно. Я на такое замахнулась…
— На сами основы моды? — шучу я.
— Может, и не на основы, но кое-какие принципы моды благодаря мне могут претерпеть изменения.
Будь у меня голова поменьше загружена, я бы попросила Катю рассказать подробнее о ее революционных свершениях, а так я всего лишь бегу на кухню, достаю из холодильника сыр, красную икру — сегодня купила, уж больно продавщица нахваливала, какая она вкусная да свежая, апельсины.
Кроме того, у меня хорошее французское вино, которое я и разливаю в наши рюмки.
— Давай, за удачное исполнение твоих планов и мечтов.
— Может, мечт? — интересуется Катя.
— Может, — соглашаюсь я.
Она пристально смотрит на меня.
— А у тебя очередной приступ активных размышлений… на тему?
— А тому ли я дала-то?! — шучу я.
Катя прыскает.
— Это серьезная тема… Однако какая вы быстрая, Ванесса Михайловна. Неужели успели за каких-то два-три дня охмурить такого труднодоступного мужика, как Найденов?
— А откуда ты знаешь, что он труднодоступный?
— Земля слухами полнится. Бабы говорили, ускользает из рук как рыба. Неужели от тебя не ускользнул?
— Произошло нечто другое, — вздыхаю я. — То, о чем ты знать не знаешь.
Она явно изумляется:
— Так это из-за какого-то другого мужика ты вчера мне Мишку сплавила?
Я молча киваю.
— Шустрая. И кто он?
— Так, один москвич… при исполнении.
— Супер! — восхищается подруга. — Далеко пойдешь, если милиция не остановит.
— Или ФСБ.
Я забыла, что, вернувшись из Москвы, я так и не поговорила с Катей. Ей было не до встреч, а на меня вообще события извергались лавинообразно. Когда я упомянула ФСБ, она решила, что это у меня шутка такая. Прикол.
— Теперь будешь как можно чаще ездить в Москву в командировку?
— Исключено.
— Иными словами, это разовик. И небось женатый?
Я только молча киваю.
— Как чувствовала, — оживляется Катя. — Сегодня собрала вещички, смотрю на них и думаю: и чего я сижу, чего я гляжу? У подруги — новостя, а я о них — ни сном ни духом. Спрашиваю Димку: поедем в гости к твоему другу Мишане? А он и рад. Но при этом я подумать не могла, что новости у тебя такие… неожиданные.
— Таких новостей у меня три. — Подумав, я уточняю: — Нет, четыре. Во-первых, я видела Мишкиных деда с бабкой; во-вторых, я чуть было не прыгнула в койку к Найденову, но он меня вовремя остановил; в-третьих, я познакомилась с капитаном ФСБ и с ним переспала; в-четвертых, милиция нашла убийцу Алины, и сегодня я с ним виделась.
Катя так и застывает с открытым ртом.
— Да ты что! — ошарашенно произносит она.
Приходится рассказывать ей все до мелочей. Она вообще человек дотошный, и если чего-то не понимает, непременно желает докопаться. И каждый момент тут же комментирует.
— Прямо боевик какой-то! Все-таки ты, Ванесса, настоящая валькирия. Стукнуть мужика по голове гантелью!.. А знаменитая бабулька, говоришь, над фотками всплакнула. Ведь это я тебя заставила их взять. Ты что мне говорила? Не понадобятся. Как бы они ни отмахивались, а внук есть внук. Будет еще, нет ли — большой вопрос. Если будет, то в Америке, а туда не наездишься.
На мое замечание о том, что у Сергея — Женькины глаза, Катя презрительно фыркает:
— Подумаешь, глаза. Мало, что ли, мужиков с голубыми глазами? Что же, со всеми спать?.. У тебя, Павловская, вообще крыша едет! Он хоть в постели хорош?
— Супер! — честно признаюсь я.
— Только это тебя и оправдывает, — замечает подруга на полном серьезе.
Когда я начинаю рассказывать, как присутствовала на допросе, Катя засыпает меня вопросами:
— Кто из следователей вел допрос?
— Некий Демидов.
— Некий! — передразнивает она. — Это один из немногих честных следаков. Алине повезло, за нее отомстят по полной.
— Алине теперь все равно.
— Не скажи, — протестует подруга, — девочка сорок дней будет у дома.
— Катя, ну что ты городишь!
— Не спорь со мной. Не нами это придумано. Если ее родственники не догадаются, мы с тобой сами в церкви Сорокоуст закажем. Пусть упокоится с миром.
Я только машу рукой. Катерине ничего не докажешь. Она то одного эзотерика читает, то другого и со всеми соглашается. Помнится, кого-то из них она цитировала. Тот говорил, мол, обращайтесь ко мне всегда, даже когда меня не станет, я отвечу вам и из-за грани.
