2
Юная журналистка давно чувствовала, что зашла в тупик. Поддавшись общему ажиотажу, она послушно побежала ловить преступника, покусившегося на жизнь Мирошникова, не замечая ничего и никого, кроме несчастного властелина витаминов. Как и все, она непозволительно долго верила, что Настя Полунина погибла случайно, приняв смерть вместо своего знаменитого жениха. Ерунда! Убийце нужна была Настя. И он точно попал в цель.
Она слишком долго была увлечена Мирошниковыми. И кстати, давно поняла, что их мир населяют люди умные, логичные, рациональные, не склонные усложнять и мистифицировать. Никто из них не был способен задумать такое тонкое, изощренное убийство. Ритуальное убийство, если хотите. Аня решительно не понимала сути ритуала, но интуитивно чувствовала, что, ответив на вопрос: «Зачем?» — она автоматически получит ответ на вопрос: «Кто?»
Дождь давно закончился, и солнце смело просвечивало сквозь разрывы туч, но Аня продолжала идти с раскрытым зонтом, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Она вышла на Донскую площадь, повернула на Ленинский проспект, а там в Нескучный сад, к своей любимой скамейке, втиснутой между двух вековых дубов и потому совершенно незаметной. Аня часто приходила сюда после неудач на экзаменах, после ссор с друзьями — чтобы выплакать самые горькие слезы, привести в порядок мысли и чувства и начать жизнь сначала.
Она раскрыла свой репортерский блокнот и внимательно просмотрела записи по делу Мирошникова. Все то, что вчера казалось ей важным и принципиальным, сегодня утратило всякую ценность. А что она знала о Насте Полуниной? Ничего. Как это ни парадоксально, но ее совершенно не интересовала эта девушка. Она казалась такой ясной и понятной. Натуральная Золушка. А какие у Золушки могут быть тайны? Она вся как на ладони — добрая, милая, услужливая. И в награду за это ее полюбил принц. Но почему-то именно ее заманили в ловушку, устроив фальшивую свадьбу. Именно ее хладнокровно убили прямо в церкви. И именно ее тело дерзко похитили и увезли неизвестные. Аня вдруг вспомнила, что сказала Настя за минуту до гибели. Ловушка! Что значило это слово — она о чем-то догадалась или кого-то узнала среди собравшихся в церкви?
Впрочем, не одна только Аня проявила преступное равнодушие к Насте Полуниной. Никто из тех, с кем она обсуждала убийство, не останавливался на личности жертвы. Так, между прочим или если это напрямую касалось Мирошникова. Да и сам Виталий бился в истерике, обвиняя себя в смерти любимой, и ни на секунду не допускал, что это ему неизвестный режиссер уготовил участь случайной жертвы в хитроумной жестокой игре, целью которой было убийство его невесты.
Аня перевернула чистую страницу блокнота и крупными буквами написала: «НАСТЯ». Из собственных сыщицких записок ей удалось выудить совсем немного. Настя работала продавщицей в супермаркете (знак вопроса, достоверно это никому не известно), у нее не было родителей, или она не поддерживала с ними отношений (иначе не попросила бы таксиста исполнить роль отца), она поразила Мирошникова тем, что отказывалась брать у него деньги (но при этом хорошо выглядела и дорого одевалась, иначе не сумела бы покорить Виталия с первого взгляда), она не интересовалась делами компании (ее жениха это должно было радовать больше всего, он ими тоже не очень-то интересовался), она мечтала провести медовый месяц в Венеции. Негусто. И что особенно печально — совершенно негде разжиться новыми сведениями — своих друзей и родственников Настя тщательно скрывала, в газетах о ней не писали… Есть от чего прийти в отчаяние.
К вечеру страница с заголовком «НАСТЯ» была по-прежнему пуста, несмотря на то что весь день Аня, как приклеенная, таскалась за Таней Мирошниковой, пытаясь заставить ее вспомнить хоть что-нибудь. Для своей прогулки по городу Таня выбрала очень странный маршрут — одну за другой она целенаправленно объезжала дешевые харчевни, маленькие ресторанчики, бары, причем выбирала самые грязные и подозрительные. Обе девушки были не робкого десятка, смело бросались в сигаретный туман, выпивали по чашке кофе — в это время Таня пристально всматривалась в лица людей, сидящих за столиками, — и снова отправлялись в путь. Аня долго не могла понять цели путешествия, пока наконец не догадалась: Мирошникова-младшая ищет своего дружка Круглова. Похоже, наследный принц империи Бориса Станкевича снова принялся за старое. Что ж, поиски Круглова вполне отвечали ее собственным интересам. Кстати, он был единственным из свадебной компании, с кем Ане еще не довелось познакомиться.
Круглова они не нашли. Аня сдалась первой. Она приползла домой почти в десять вечера, совершенно разбитая, с жуткой головной болью, насквозь пропахшая табачным дымом и винными парами. В голове кружились обрывки кабацких песен, перед глазами мелькали раскрасневшиеся, подвыпившие лица и вереницы неубранных столов. Девушка приняла горячий душ, выпила почти целый пакет сладкого персикового сока и только тогда почувствовала, как возвращаются силы. Ей казалось, что она никогда еще так не уставала. «Не гожусь я для веселой, разгульной жизни», — решила-постановила Старцева, и нельзя сказать, чтобы особенно огорчилась этому диагнозу.
Решив, что день сегодняшний загублен окончательно и исправить его никак нельзя, Аня перетащила кресло на балкон и, уютно свернувшись калачиком, погрузилась в блаженное ничегонеделанье. С высоты шестнадцатого этажа город был как на ладони. Варшавское шоссе, соединяющее деловую часть города и спальные районы, устало подмигивало огнями спешащих домой автомобилей, но их мелькание с каждой минутой становилось все тише и тише. Город засыпал.
Проснулась Аня от настойчивого телефонного звонка. Два часа ночи! После сна в неудобной позе ноги сделались ватными и непослушными. Она насилу доплелась до телефона и не сразу нащупала трубку. Таня Мирошникова. Вот это сюрприз!
— Привет! — кричала она в трубку. — Я кое-что вспомнила. О Насте. Если хочешь послушать, спускайся вниз.
— Куда вниз? — не поняла Аня.
— Я тут, внизу. Возле твоего дома. Давай спускайся.
Таня отключилась. Судя по голосу, девушка немного навеселе. Натягивая джинсы и спортивную куртку, Аня думала о том, насколько важную информацию сообщит ей сейчас Таня. Может, у нее и нет ничего? Девушка выпила, потянуло на задушевные разговоры, вот и вспомнила об одной ненормальной, которую кашей не корми дай послушать про их семейные тайны. Подруг нет, в семье она тоже одинока. Впрочем, как и все Мирошниковы.
Таня оказалась не просто навеселе. Нализалась она явно не с радости, из чего можно было сделать вывод, что Круглова бедолага так и не нашла. Выглядела она кошмарно — спутанные волосы торчат в разные стороны, косметика растеклась, на левой щеке свежая, еще не подсохшая царапина. «Что за кайф бегать по разным помойкам в поисках чужого мужа?» — не переставала удивляться Анна. Таня достала из кармана мятую сигарету, закурила, и в воздухе приторно запахло травой. Дело принимало скверный оборот.
— Она была страшно скрытной, — рассказывала Таня, жадно затягиваясь косячком. — Никогда ничего не рассказывала. Ни о себе, ни о друзьях, ни о детстве. Никому, даже Витальке. Хотя он особо в этом и не нуждался, — усмехнулась Таня, — Ему главное, чтобы его слушали, а она это умела. Но однажды Настя проболталась. Как-то раз мы с ней вместе поехали по магазинам, на этой самой машине, я была за рулем. Встали на светофоре, и вдруг слышу, она тихо так себе под нос бормочет: «Анна Аркадьевна не посадила цветы. Что это с ней случилось? Может, заболела?» Настя говорила очень тихо, будто сама с собой, но я все равно услышала. Повернулась к ней, смотрю, а она в окно разглядывает дом напротив. Я тогда сообразила, что речь идет о балконных цветах. Ну, я возьми и спроси у нее, кто такая Анна Аркадьевна. Настя ответила: «Соседка. Я жила в этом доме». Очень неохотно ответила и быстро перевела разговор на другую тему. Я, конечно, быстро этот эпизод забыла. Какое мне дело до ее соседок? А сейчас вдруг вспомнила и сразу к тебе.
