Он видел мертвого, своими собственными глазами. Это была последняя совершенная им ошибка. Отныне он больше не будет так глупо подрывать свое доверие к Бона. Он будет беспрекословно подчиняться его приказам. Сегодня: быть тенью Валласа. Это не очень трудно.
И это будет не очень долго: Валлас уедет из города на первом поезде. Он сидит на краю кровати, упершись локтями в колени и обхватив руками голову. Он снял ботинки, в которых ему было неудобно; ноги распухли от ходьбы.
Эта бессонная ночь измотала его. Он повсюду сопровождал главного комиссара, который немедленно вернул себе руководство расследованием и всю свою важность. Неоднократно в ходе их ночных разъездов Валлас засыпал в машине. С тех пор как он обнаружил этот труп, которого ему не хватало, Лоран, напротив, чувствовал себя превосходно: он развернул такую активность, которой его однодневный коллега от него никак не ожидал — в особенности начиная с половины восьмого. Когда он узнал об убийстве экспортера-миллионера.
Валлас же больше ни во что не встревал. Он остался, потому что никто ему не сказал, чтобы он уходил.
Когда он позвонил в Отдел, ему ответил Фабиус. Валлас отчитался о проделанной работе и спросил, нельзя ли его снова перевести на прежнее место. Он нанес упреждающий удар: его бы не оставили на этой ответственной должности после этой злосчастной истории. Поскольку прокуратуре он сейчас не нужен, он приедет в столицу утром.
В состоянии крайней усталости он все еще мучается обрывками этого потерянного дня: «…а если в этот самый момент я бы подумал… и если…» Нетерпеливым движением головы он гонит прочь эти навязчивые мысли. Теперь слишком поздно.
«Сто четырнадцать умножить на сорок три. Три на четыре — двенадцать; три на один — три и один — четыре; три на один — три. Четырежды четыре — шестнадцать; четыре на один — четыре и один — пять; четыре на один — четыре. Два; шесть и четыре — десять: ноль; пять и три — восемь и один: девять. Четыре тысячи девятьсот два… Маловато, мой мальчик. Сорок девять квадратных сантиметров: надо как минимум пятьдесят, вы же знаете».
Один-единственный сантиметр — не хватило столь ничтожного пространства.
У него еще остается два маленьких миллиметра, которые он никак не приспособил. Два последних маленьких миллиметра. Два квадратных миллиметра мечты… Немного. Сине-зеленая вода каналов поднимается, выходит из берегов, выплескивается за гранитные набережные, бежит по улицам, заполняет весь город своими чудовищами и своей грязью…
Валлас встает: если он так и будет сидеть, не двигаясь, то на самом деле заснет. Он хочет взять расческу во внутреннем кармане куртки, но его движения неловки, и, схватив футляр, он роняет на пол бумажник, откуда выпадает несколько бумажек. С его удостоверения на него смотрит его прежнее лицо; он подходит к туалетному столику, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и сравнивает с фотографией: недосып, состарив его черты, восстановил сходство. Незачем менять эту фотографию, надо просто отпустить усы. У него нет того, что называют «низким» лбом, это волосы растут низко.
Убирая бумаги в бумажник, он не находит обратного билета. Он смотрит, не валяется ли он на полу у кровати; затем роется во всех карманах; еще раз проверяет бумажник. Он помнит, что днем видел билет. Должно быть, он обронил его, когда доставал деньги. К тому же это единственное доказательство точного времени его прибытия в город.
Фабиус, по телефону, не устраивал никаких сцен, чего боялся Валлас. Он не выслушал и половины рассказа своего агента. Шеф напал на новый след; на этот раз речь шла о ближайшем преступлении, которое должно состояться сегодня вечером в столице — по крайней мере, он так думает.
Валлас начинает бриться. Он слышит гортанный смех владелицы писчебумажного магазина — скорее раздражающий, чем вызывающий.
— Мне надо бежать…
«Порой чего только не делают, чтобы найти убийцу…» Чего только не делают, чтобы найти убийцу, а преступления не было. Чего только не делают, чтобы его найти…
«…в самом отдаленном месте, тогда как стоит всего лишь протянуть руку к своей собственной груди…» Откуда лезут эти фразы?
Это не ее смех; шум идет снизу — вероятно, из кафе.
Антуан очень доволен своей шуткой. Он поворачивается направо и налево, чтобы посмотреть, дошла ли она до всей аудитории. Гербарист, который один не смеялся, говорит только:
— Это идиотизм. Я не понимаю, почему в октябре не может пойти снег.
Но Антуан только что заметил в газете, которую читает один из моряков, заголовок, который заставляет его воскликнуть:
— Ну что, я же говорил!
— Ну что? Что ты говорил? — спрашивает гербарист.
— Ну что, патрон, что я говорил! Убили-то Альбера Дюпона! Посмотри-ка, разве его зовут не Альбером, и разве его не убили!
Антуан берет газету из рук моряка и протягивает ее через стойку. В тишине патрон принимается читать ту самую заметку: «Возвращаясь пешком домой, как обычно вечером…»
— Итак, — говорит Антуан, — кто был прав?
Патрон не отвечает; он невозмутимо продолжает свое чтение. Остальные вернулись к своему спору о ранней зиме. Антуан, теряя терпение, повторяет:
— Итак?
— Итак, — говорит патрон, — лучше бы ты прочитал до конца, прежде чем смеяться. Это совсем другая история. То было вчера вечером, а вчера это было позавчера. И потом в этого стрелял не грабитель: какую-то машину занесло, и она задавила его на краю тротуара, «…шофер грузовика, снова выехав на дорогу, скрылся в направлении порта…» На, почитай вместо того, чтобы нести всякую чушь. Если ты путаешь вчера и сегодня, плохи твои дела.
Он возвращает газету и собирает пустые стаканы, чтобы сполоснуть их.
— Уж не хочешь ли ты сказать, — говорит Антуан, — что каждый вечер убивают какого-нибудь типа по фамилии Дюпон.
— Дурака учить… — глубокомысленно начинает пьяница…
Валлас, побрившись, снова спускается, чтобы выпить горячего кофе. Он уже должен быть готов. Войдя в зал, первым он замечает человека с загадками, вопрос которого он тщетно пытался вспомнить сегодня ночью: «Что это за зверь, который утром…»
— Здравствуйте, — говорит пьяница с насмешливой улыбкой.
— Здравствуйте, — отвечает Валлас. — Патрон, черный кофе, пожалуйста.
Чуть позже, когда он уже пьет за столиком свой кофе, к нему приближается пьяница и пытается завязать разговор. Валлас в конце концов спрашивает у него:
— Как там это было, во вчерашней загадке? Что за зверь…
Обрадовавшись, пьяница усаживается напротив и роется в своей памяти. Что это за зверь, который… Вдруг все лицо его светится; он подмигивает, произнося с бесконечно хитрым видом:
— Что это за зверь, который черного цвета, который летает и у которого шесть лап?
— Нет, — говорит Валлас, — там было другое.
