— Держи его.
Они повисли у него на руках. Его развернули, раздвинув его ноги. Здоровенные вышибалы держали его за руки. Врач, молодой и невыспавшийся, наклонился над ним со скальпелем в руке.
— Нас тошнит от вас, хулиганов.
Джек смотрел, как лезвие скальпеля приближается к его лицу, и думал о том, какой у его жизни неожиданный конец.
Молли упала на колени и склонилась над ним, заслонив его своим телом.
— Все в порядке. Он со мной.
Врач замер в нерешительности.
— Прошу вас, мы пережили такой стресс. — Она умоляюще улыбалась, глядя на доктора. — Прошу вас.
Врач, приняв во внимание ее деликатное состояние, неохотно поднялся.
— Думаю, вам не помешает принимать успокоительное до того времени, пока не родится ребенок! — крикнул он вслед Джеку, которого Молли тащила за собой по коридору к выходу.
Они выскочили на улицу, и дверь станции «Скорой помощи» громко захлопнулась за ними. Они спиной прислонились к этой двери, сползли по ней вниз, схватившись руками за колени, тяжело дыша и смеясь. Глаза их встретились. Джек внезапно потянулся к Молли и яростно сжал ее в объятиях. Фонари больно светили в глаза. Наконец, он отпустил ее, тревожно заглядывая ей в глаза и пытаясь отыскать признаки отчаяния.
— Ты в порядке? — спросил он.
Молли заботливо обтянула свитером живот.
— Да, в порядке. Тревога была ложной. Все в порядке.
Джек кивнул. Он смотрел на нее, и внезапно она показалась ему такой маленькой, такой беззащитной. От ярости у него перехватило дыхание.
— Ты не должна переносить все это сама. Где отец?
— Я не знаю. — Она вот-вот готова была расплакаться.
Джек сделал глубокий вздох.
— Прости, — сказал он, похлопав ее по плечу.
Они стояли в неловком молчании.
— Ты был великолепен, — сказала Молли.
Он искоса посмотрел на нее:
— В самом деле?
— В самом деле.
Джек улыбнулся, и из его губы пошла кровь.
На следующее утро Джек почувствовал прилив энергии, какого не испытывал вот уже несколько месяцев кряду. Он достал Примроуз, стряхнул пыль с ее длинных спутанных волос и бросил в объятия ее настоящей любви. Гай подтянул штаны и поймал ее.
— Моя любовь, — сказал он, глядя в ее лазурные глаза. — Я не переживу и секунды, если не скажу тебе, как сильно я тебя люблю.
Примроуз заморгала от удивления:
— Но я думала, ты меня ненавидишь.
— Ах, просто мое сердце пребывало в осаде. Оно старалось изо всех сил оставаться твердым. Но битва выиграна, и я склоняюсь перед тобой.
— О Господи! — Примроуз дрожала.
— Моя госпожа, — сказал Гай, и голос его был хриплым от переполнявших его эмоций.
Гай нашел ее губы, и Примроуз захлестнули чувства, о существовании которых она даже не догадывалась. За окнами небо нахмурилось, бушевало море. Но этот дом, это поместье станет наконец ее домом, ее крепостью. Примроуз отдала ему свою девственность, счастливая от сознания того, что Гай и его богатство будут принадлежать ей во веки веков.
Джек откинулся на спинку стула и довольно вздохнул. В тот момент, когда голова Гая склонилась к вздымающейся груди Примроуз, она взглянула на Джека, одобрительно приподняв бровь.
— Ну, время пришло, — прошептала она.
Джек напечатал тысячу слов одним махом, не принеся при этом в жертву красочность и богатство языка. На часах было еще только начало одиннадцатого. Весь день впереди, и Джек встречал этот день в радостном настроении. Удивительно, сколько удовлетворения могут принести несколько утренних часов праведного труда. Каткие разительные перемены в настроении. Какой переход от растерянности к целеустремленности. От размытости к четкости. Потому что сейчас в лице Молли он обрел будущее. Он сделает так, чтобы ей было комфортно, он будет заботиться о том, чтобы она чувствовала себя защищенной, он позаботится о том, чтобы она родила успешно, очень успешно. Он взял на себя обязательства помогать ей. И он будет ей помогать. Герой способен на жертвы. Он, Джек, будет жертвовать. Он был героем. Чьим-то героем. И какое это было облегчение! Он принес чай в комнату Молли. Она все еще лежала в постели.
Она тревожно на него посмотрела:
— Что это?
— Чай.
— Зачем?
— Тебе надо отдохнуть.
— Я прекрасно себя чувствую.
— Возможно, у тебя ослаблена шейка.
— Что, простите?
— Да, ослаблена шейка матки. Я порылся в Интернете. У тридцати процентов женщин в твоем возрасте есть риск развития деградации шейки. И при твоей истории…
— Моей истории?
— Ну, я думаю, она сносилась.
Молли указала на дверь:
— Пошел вон.
Джек укрыл ее одеялом.
— Это хорошая мысль. Пришло время отправиться за покупками для малыша.
— Что на тебя нашло?
— Ты должна все для него подготовить. Это твой материнский долг. Я распечатал кое-что из Интернета. — Джек вытащил листок бумаги из кармана и развернул его. — И первое, что мы должны купить, — это раскладной пеленальный столик.
— Но до рождения еще несколько месяцев.
— Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Народная мудрость.
— Ну, может, позже. Я на самом деле занята…
— Неужели мы не можем сделать то, что я хочу, сразу! Я хочу заняться шопингом для ребенка. Так давай займемся шопингом.
Молли приподняла бровь:
— Ты и свою плетку принесешь?
Джек вздохнул:
— Я только хочу…
— Ладно-ладно. — Она уронила ручку, которую рассеянно жевала, и встала с кровати. На ней была короткая майка, которая открывала ее слегка выступающий животик.
— Выглядит так, будто ты съела слишком много блинчиков, — прокомментировал Джек.
Молли с удовлетворением похлопала себя по животу.
Они поехали в «Сид энд Ми», детский магазин в Линкольне. Джек то и дело поглядывал на Молли и улыбался.
— В чем дело? — спросила она.
— Так, ничего.
Но внутри у него все бурлило от радости. Они как пара, давно живущая в браке, подумал он. Молли выглядела так славно — чистенькая, сияющая, и темные глаза ее тоже сияли. Она повязала на голову ярко-зеленую косынку. Они припарковались рядом с машиной, в которой имелось детское сиденье.
— Посмотри! — произнес Джек, указав на заднее сиденье соседней машины с таким видом, словно увидел там очень дорогую техническую новинку, о которой давно мечтал. Молли оттащила его от машины.
