Вернувшись домой, Гарик допил вчерашнее выдохшееся шампанское. Позвонил Лоре. «Я передумал. Не знаю, что вчера на меня нашло. Я соскучился, очень хочу тебя видеть!» Лора радостно расплакалась, сказала, что не спала всю ночь, и Гарик знал, что она не врет. Он позвонил Елене. Та холодно заговорила о соболевом полушубке и сезонных скидках на меха. «Я куплю тебе все, что ты пожелаешь. Встретимся завтра вечером?»
Глупо менять жизнь, когда тебе уже тридцать шесть лет.
17. Стриптизеры и стриптизерши
– Где мои чулки? Кто украл эти долбаные чулки?! – вопит Алина, останавливаясь посредине гримерной.
Я втягиваю голову в плечи и отхожу в уголок, прижимая к груди включенный диктофон. Ненавижу, когда орут. Вот уж не думала, что репортаж о закулисье московского стрип-клуба обернется тем, что я окажусь в бурлящем эпицентре некрасивого бабского скандала.
Алина полуобнажена, ее в меру загорелая кожа блестит от масла. Зрачки расширены от гнева, ноздри нервно раздуваются – так и кажется, что вот-вот, и две карательные молнии вырвутся из ее жирно подведенных глаз.
Другие девушки – а их в гримерной трое – делают вид, что ничего не происходит. Алия, высокая плоскогрудая азиатка (вот уж не думала, что с полным отсутствием вторичных половых признаков можно найти работу в стриптизе), с буддийским спокойствием пудрит щеки. Марьяна, пухлая хохлушка с ямочками на щеках, приклеивает к соскам огромные золотые звезды, сосредоточенно высунув кончик розового языка. Жанна, миниатюрная статуэтка с полным силиконовым тюнингом, пристраивает к голове пышное страусиное перо.
– Мать вашу, у меня выход через пять минут, а чулки скоммуниздили! Девки, да что же это такое?! В прошлый раз помаду не могла найти, сегодня вот это…
– Ничего страшного, выходи так, – невинно хлопает голубыми глазами Марьяна.
– Дать ей волю, она и без трусов сразу выйдет, – бурчит себе под нос Алия.
Алина в три прыжка оказывается перед ее столиком. Легкое движение руки – и косметика заклятой подруги летит на пол. Дорогая пудреница, похожая на драконий глаз, распадается на две части.
– Ты что творишь, идиотка? – вскакивает Алия, сузив и без того азиатские глаза.
По выражению их лиц я понимаю, что драка неминуема. Еще мгновение – и две разъяренные экзотические кошки встретятся в стремительном прыжке. На пол полетят пряди искусственных волос и с мясом вырванные серьги, по совершенным фарфоровым лицам заструится темная кровь.
В гримерной появляется Руслан, управляющий, коренастый брюнет, по небритой щеке которого некрасиво змеится фиолетовый шрам. У Руслана глаз – алмаз и профессиональная хватка – мгновенно оценив обстановку, он оказывается между фуриями. Смотрит зло, исподлобья. Обезоруживающая нагота девушек не производит на него никакого впечатления.
– Волкова, на сцену. Не слышала, тебя объявили уже, – тихо говорит он.
– У меня чулки украли, – надув губы, плаксиво жалуется Алина.
– На сцену, – повторяет Руслан, и Алина, коротко вхлипнув, накидывает на плечи кожаную ковбойскую жилетку и исчезает за занавеской, ведущей в зал. Одобрительные аплодисменты и свист свидетельствуют о том, что ее внешний вид – высокие сапоги с бахромой, микроскопические джинсовые шорты, жилет и серебряная шляпа – произвел должное впечатление на посетителей.
Стоит ей выйти, как Жанна и Алия, переглянувшись, заговорщицки улыбаются. Жанна становится на цыпочки, извлекает из недр огромного шкафа-купе пыльноватую шляпную коробку, вынимает из нее какие-то белые лоскуты. До меня доходит, что полупрозрачные тряпочки – это и есть экс-чулки, которые кто-то старательно изрезал ножницами.
Марьяна перехватывает мой недоуменный взгляд.
– Эй, ты не думай, что мы здесь звери. Просто Алинка… зарывается.
– Она у меня вчера клиента увела, – мрачно поддакивает Алия, – и это не первый раз.
– У нас ведь тут как, – подхватывает Жанна, – у каждой девушки за вечер есть несколько сольных номеров. За это нам платят копейки. А главный доход – с приватных танцев и консумации.
– С кон… чего? – переспрашиваю.
– Консумации, – смеется Марьяна. Ей всего восемнадцать лет. – После танца мы спускаемся в зал, общаемся с клиентами. Иногда кому-то из них хочется угостить нас напитками, и тогда мы обязаны заказать самое дорогое. Правда, все равно нам принесут подкрашенную минералку, потому что пить на работе запрещено… Ну а уж если клиент совсем западет на девушку, она может станцевать только для него. В клубе есть несколько специальных кабинок. Стриптиз наедине. Дорогое удовольствие.
– Только… стриптиз?
– По правилам клуба – да, – серьезно кивает Жанна, – но вот Алина…
– Я много раз видела, как она подсовывает клиентам свой телефон, – перебивает Марьяна, – подрабатывает на стороне. А они потом не возвращаются в клуб. И правильно, зачем тратить здесь деньги, если девочку можно на дом заказать?
– А вчера тут был один тип… – Алия закуривает. Она из породы женщин, в чьих пальцах сигарета смотрится пикантно, – банкир. Заказал мне приват, я ушла переодеваться. А в это время у Алинки был сольный номер. Она потом спустилась в зал и… Короче, не знаю, что она с ним сделала, но он передумал насчет меня. И приват танцевала эта змея.
– Но при чем тут чулки? Ей-то что с этого? – удивленно спрашиваю я.
Девчонки переглядываются и смеются.
– Притом, что, когда стриптизерка идет по залу, все желающие могут засунуть ей в чулки деньги, – заливисто хохочет Жанна.
– Хотите сказать… что сами никогда этим не занимаетесь? – осмелев, спрашиваю я. – Просто раздеваетесь перед мужчинами, а потом… спокойно уходите домой?
Жанна перестает смеяться.
– Если бы я продавалась, то стоило бы это дороже, чем наши козлы-посетители могут заплатить.
Вздохнув, я выключаю диктофон и подхожу к занавеске, подсмотреть за Алининым выступлением.
Музыка кантри обрушивается на меня всей агрессивностью своих децибел.
Алина танцует вдохновенно, выкладывается на все сто. С обезьяньей ловкостью взлетает под потолок по металлическому шесту, зависает вверх ногами, скользит вниз, у самой земли сделав сальто. Она уже успела освободиться и от жилетки, и от шортиков, и от шляпы, и теперь весь ее наряд составляют золотые трусики – крошечный треугольник спереди и тугая нить между упругих спортивных ягодиц. Десятки разгоряченных мужских лиц обращены в ее сторону, десятки потных ладоней соприкасаются в громких ободрительных хлопках. Мужчины свистят и требуют, чтобы стриптизерка освободилась и от трусов. Алина умело делает вид, что стесняется. Еще какое-то время она, взмокшая от пота, извивается на сцене, а потом заигрывающе улыбается зрителям, которых ей все равно не видно из-за ярких софитов, слепящих глаза. Эх, была не была, закидывает руку за спину, расстегивает какую-то хитро спрятанную кнопку… и вот уже лоскуток трусов в ее руках, и Алина победно размахивает им над головой, как боевым знаменем. Зал в неистовстве. Алина садится на шпагат и убегает за кулисы, чуть не сбив меня с ног.
