— Черт.
— Без понятия.
За окном проплывал знаменитый вид Парижа с силуэтом Эйфелевой башни на фоне неба, а в голове у Сенеки раз за разом повторялся припев песенки «Лев сегодня спит».
Скэрроу сидел возле кровати Гровса, сжимая руки и гадая, что творится в голове у эксцентричного ковбоя.
Минутой раньше Скэрроу позвонил начальник охраны и сказал, что кто-то с территории комплекса сделал подозрительный звонок. Скэрроу направился в центр наблюдения и прослушал запись разговора. Он не доверял никому, включая свое ближайшее окружение. Поэтому все телефонные переговоры отслеживались.
Прокрутив запись в третий раз, Скэрроу запустил на одном из компьютеров интернет-браузер и начал искать информацию о психотропных средствах, называемых сывороткой правды, — о наркотиках, заставляющих реципиента, пренебрегая запретами, болтать, раскрывая все свои мысли, а потом забывать об этом.
Найдя то, что искал, он достал телефон и позвонил в кабинет Койотля. Когда тот ответил, Скэрроу сказал:
— Выясни, у кого из врачей самый большой опыт в анестезии, и пришли его ко мне в пентхаус. И пусть возьмет с собой тиопентал натрия.
— Будут, если я не разберусь.
Последовала короткая пауза.
— Конечно, Хавьер.
Через полчаса прибыл врач с тиопенталом натрия.
— И увеличьте дозировку его ежедневных лекарств, — приказал Скэрроу.
Скэрроу прожег доктора свирепым взглядом. Тот пожал плечами.
— Как скажете.
Скэрроу наклонился к уху Гровса.
— Ты проснулся, Уильям? Ответь мне на единственный вопрос. Скажи, кто такой Эль Ягуар?
«ЛЕДИ СМИТ»
2012, Майами
От своей новой квартиры Сенека направила машину по Олд-Катлер-роуд к дому престарелых «Парк Вью». Вдоль дороги росли огромные баньяновые деревья. Каждое представляло собой лабиринт воздушных корней, свисающих с ветвей до земли, с балдахином сочной зелени сверху. Проезжая по этой дороге, она всегда восхищалась красотой ветвей, казалось, цветущих не переставая. Вне всяких сомнений, баньян подходил на роль символа вечной жизни.
Слова « вечная жизнь»навевали смутно-тревожные образы и мысли. Сенека поочередно сняла руки с рулевого колеса и вытерла вспотевшие ладони о джинсы. «Почему смерть не может наступать быстрее и не быть такой пугающей?»Она предполагала, что даже при гильотинировании есть последние ощущения. Мозг не умирает мгновенно, не так ли? Должна быть секунда осознания. До гибели Даниеля она никогда по-настоящему не задумывалась о смерти.
А теперь смерть преследует ее, словно тень.
Сенека заставила себя смотреть на дорогу.
Она стала подозрительной и то и дело поглядывала в зеркало заднего вида. В случае слежки или опасности она решила сразу звонить девять-один-один и ехать прямиком к ближайшему полицейскому участку. Она стала бояться выходить из квартиры. Впрочем, ее нового адреса никто не знает, кроме Мэтта и Эла. И если она ненадолго съездит к матери и сразу вернется домой, ничего не случится.
Чтобы не терять зря времени, она стала нащупывать в сумочке мобильный, намереваясь позвонить редактору. Достала «леди Смит» и положила на пассажирское сиденье, потом извлекла телефон и подождала, чтобы загрузились меню и список контактов. Через несколько секунд автоответчик сообщил, что редактора нет на работе, и предложил оставить голосовое сообщение. Она решила перезвонить позже.
Эл перевез ее вещи, как и обещал. Правда, все пока оставалось в коробках, за исключением купленного Дэном пистолета: его Эл нашел и решил, что при сложившихся обстоятельствах ей нужно носить его при себе. И когда Сенека приехала из аэропорта, на кухонном столе ее дожидался револьверчик «Леди Смит» с патронами.
Едва приехав, вчера вечером Сенека вскрыла несколько картонных коробок, доставленных рабочими, которых нанял Эл. Каждую коробку он снабдил этикеткой, поэтому ей несложно было найти все необходимое. Потом она вскрыла ту, в которой были бумаги Даниеля — книги и справочники, записные книжки, переписка с другими учеными. Вид этих вещей выбил почву у нее из-под ног, словно ее ударили в солнечное сплетение; опустошение от потери проникло в новый дом.
После этого ей расхотелось распаковывать остальное. Она переоделась в шорты и танк-топ, не обуваясь, стянула волосы в конский хвост, налила бокал мерло и уселась на балконе, глядя на воды залива Бискейн.
Они с Дэном влюбились в эту квартиру из-за открывавшегося из нее вида. Она потягивала вино и наблюдала, как парусные яхты и скоростные моторки двигаются на горизонте, словно мишени в тире, пока ночная тьма не превратила их в бегающие огоньки. Когда она ушла с балкона, ее глаза заволокли слезы. В спальне она легла прямо на матрас и уснула.
Наутро она почувствовала себя несколько посвежее. Приняла душ, оделась и, прежде чем выехать на Олд-Катлер-роуд, завернула в «Макдональдс». Поездка, если не считать мимолетных мрачных мыслей, неожиданно доставила ей удовольствие. Наконец она припарковалась у дома престарелых. Несколько минут она сидела, сжимая в сумочке револьвер, и изучала окрестности. Удостоверившись, что за ней никто не следит и ей ничто не угрожает, она закрыла сумочку с оружием, вылезла из машины и вошла в здание.
Ее шаги эхом отдавались в безлюдном коридоре. Эти звуки навели ее на мысль, что «домпрестарелых» — неправильное название. На самом деле это учреждение.Дом — это что-то теплое, уютное, там нет запаха стерильности и шаги там не дают эха. На стенах дома висят картины, фотографии и прочие звукопоглощающие атрибуты комфорта: ковры, занавески, вдоль стен стоит мебель.
А это — не дом.
Сенека негромко постучалась в комнату матери. Хотя дверь была приоткрыта, она считала, что надо быть вежливой. У Бренды и так уже почти не осталось достоинства, и она заслуживает хотя бы простой вежливости, чтобы ее предупреждали, прежде чем войти в комнату.
— Мама? — она заглянула за дверь. — Ты в порядке?
Она ожидала, что мать сидит в кресле и смотрит телевизор, но увидела пустое кресло и аккуратно застеленную постель. На прикроватном столике стояла коробка шоколадных сердечек с вишневой начинкой. Сенека удивилась. Интересно, от кого они. Она постучалась в дверь ванной.
— Мама, ты здесь?
Ответа не было.
Она бросилась к посту медсестер с леденящей мыслью: «Мать похитили». Может быть, те же люди, которые пытаются убить ее?
К полукруглой конторке медсестер она подошла почти бегом.
— Извините. — Из-за компьютера выглянула молодая сестра, с которой она ссорилась в прошлый раз.
— Чем я могу вам помочь?
