— Куда ты идешь? — спросил ребенок с любопытством, свойственным всем маленьким детям, свободным от условностей.
Элспит широко улыбнулась.
— Я иду на север, — ответила она.
— А что ты будешь делать, когда придешь туда?
— Я иду к себе домой, — солгала Элспит и мягко посмотрела на отца девочки, словно умоляя о спасении, но тот лишь пожал плечами: что, мол, я могу поделать с детской непосредственностью.
— А у тебя есть семья?
— Нет, — ответила Элспит, удивившись вопросу девочки. — У меня никого нет, кто бы обо мне беспокоился, но я родилась на севере, и мне там очень хорошо.
— На севере Бриавеля?
— На севере Моргравии, — ответила она.
— А где это?
Элспит засмеялась.
— Далеко-далеко отсюда. Я приехала из города Йентро.
— И тебе надо будет пройти пешком такой долгий путь? — воскликнула девочка, на самом деле даже не имея представления, где это находится.
— Джен, помолчи немного. Оставь госпожу в покое, — сказал мужчина. — Простите ее, — добавил он, смущенно глядя на Элспит. — Ей быстро наскучивают наши путешествия, а мы еще только выехали.
— Все хорошо, не волнуйтесь, — ответила девушка, быстро приняв решение. Вот он, ее шанс. Она опять посмотрела на девочку. — Я знаю одну красивую девушку, которую зовут Джен, и у нее такие же прекрасные рыжие волосы, как у тебя. — Ложь, но ей нужно было достичь своего, и как можно скорее. Элспит знала, Шарр простит ее, потому что в дорогу она отправилась ради благородной цели.
Глаза девочки засияли от удовольствия.
— А я красивая?
— Очень. Уверена, и твой папа думает так же.
— Хочешь поехать вместе с нами? — спросила Джен.
Элспит едва не обняла девочку. Она очень надеялась на это приглашение. Путешествие с семьей было самым безопасным и наименее подозрительным способом из всех возможных.
Элспит посмотрела на отца девочки.
— Но я не думаю, что твой отец…
Как она и рассчитывала, тот отреагировал незамедлительно.
— Вы можете поехать с нами, — предложил он. — Мы направляемся в Коунхем, если вас это устроит.
— Конечно, устроит, — улыбнулась она ему. — А где точнее это находится?
— Забирайтесь в повозку. Это к северу от Брэкстеда.
Джен подвинулась ближе к отцу, освобождая место для Элспит.
— Спасибо, — с облегчением сказала девушка. — Мы будем останавливаться в Брэкстеде? — спросила она, стараясь казаться максимально естественной. Ее совсем не прельщала возможность встретиться там с Валентиной и Крисом.
— Нет, нам не нравится останавливаться в постоялых дворах, — ответил мужчина. — У нас есть все необходимое, поэтому мы ночуем в повозке.
Элспит улыбнулась. Все складывалось просто замечательно.
— Спасибо. А я постараюсь, чтобы Джен не скучала в дороге.
— Меня зовут Эриксон, — представился мужчина. Его усталое лицо выражало благодарность. Элспит почувствовала себя виноватой, что так бессовестно манипулировала этим добрым человеком.
Повозка проехала через северные ворота. Джен болтала без умолку обо всем, что приходило ей в голову. Элспит изо всех сил старалась соглашаться, где это требовалось, и отвечать на вопросы, когда девочка их задавала. Она поплотнее завернулась в голубую накидку, потому что утро было прохладным. Когда повозка проезжала мимо солдат, стоявших в воротах, Элспит попыталась ни с кем не встречаться взглядом. Но девушка не представляла себе, насколько она привлекательна, и, разумеется, ее темные волосы и приятные черты лица не могли остаться без внимания.
— Шарр вам в помощь, — сказал ей стражник. Это было привычное пожелание людям, отправляющимся в путь, используемое моргравийцами и бриавельцами, но молодой человек еще и подмигнул, что заставило девушку улыбнуться.
— Возвращайтесь скорее, — добавил стражник, поощренный ее улыбкой. — Я не буду спать ночами, пока не увижу вас вновь.
Элспит сделала предупреждающий жест рукой, словно напоминая парню, что негоже так свободно с ней разговаривать перед ее семьей, но повозка уже миновала ворота, и стражник не успел заметить досады на лице девушки. Она помахала ему на прощание.
Давно уже у Элспит не было такого хорошего настроения, как в тот момент. Возможно, причиной тому было осознание того, что она наконец предпринимает какие-то шаги, чтобы найти свою любовь. Я иду, Лотрин, послала она мысленный позыв. Элспит надеялась, что Шарр сжалится над ней и донесет эти слова до любимого.
* * *
В то время, как Элспит потихоньку праздновала победу, Герин спорил с Рашлином, решившим навестить заключенного.
— Кому это навредит? — вопрошал Герин.
— Никому, но я не понимаю твоей просьбы, — ответил барши.
— Я не могу здесь больше гнить.
— Почему это должно меня беспокоить?
— Потому что ты должен присматривать за мной, — язвительно ответил Герин. — Поможешь ты мне или нет? Я обещаю, Рашлин, что найду способ убить себя, даже если мне придется разбить голову об эту стену, чтобы очистить ее от мыслей!
Герин чувствовал, что в его голосе звучит отчаяние; это был крайне неприятный и неподходящий для него способ убеждения. Но все же угроза прозвучала, и барши задумался. Герин решил испытать судьбу.
— Король приказал взять меня под стражу. Но я отказываюсь сидеть день за днем в вашей вонючей тюрьме.
— Разве не это полагается делать заключенным?
Равнодушный голос Рашлина раздражал Герина.
— Дайте мне чем-нибудь заняться, черт побери! Я готов честно выполнять самую тяжелую работу, чтобы только иметь возможность вдохнуть свежего воздуха и размять мышцы. Вы можете даже в цепи меня заковать, если нужно.
— Закуем, не сомневайся, — пробормотал Рашлин.
Герин чувствовал, что теряет терпение. Оттого, чтобы не вцепиться в горло барши, его удерживало только воспоминание о том, как Рашлин однажды воздействовал на него магией, и опасение, что в следующий раз это может сделать его калекой.
Добавив в голос просящие нотки, Герин попробовал еще раз:
— Король согласился разрешить мне ежедневные прогулки, чтобы сохранить здоровье, насколько это еще возможно в моей ситуации. Я же готов даже работать ради этого.
— Где?
Герина удивил вопрос. Он перестал ходить по камере и повернулся к барши.
— Что где?
— Где работать?
Неужели он победил? Теперь надо действовать осторожнее мыши, проходящей около спящего кота. Он добавил еще немного раздражения в голос, стараясь показать, что возможность избавиться от одиночества и плохого настроения — это все, что ему нужно. Никто, и особенно Рашлин, не должен догадаться о его истинных намерениях.
