Себастьян запрокинул голову, чтобы рассмотреть красного воздушного змея, который парил теперь в облачном небе, поймав воздушный поток. Что там говорила Тэсс Бишоп насчет маркизы Англесси и ее господина? «Они хорошо подходили друг другу… Они часами разговаривали, смеялись. Не часто встречаются такие пары…» Интересно, рассказывала ли Гиневра мужчине всей своей жизни, каким теплым чувством она в конце концов прониклась к своему престарелому мужу. Себастьян решил, что вряд ли.
Он повернулся и внимательно посмотрел на взволнованного молодого человека.
— В ночь убийства леди Англесси кто-то пытался влезть в ее комнату. Камеристка спугнула его, но он вернулся на следующую ночь и обыскал комнату. Вы случайно не знаете, что он хотел найти?
Вардан смотрел вдаль, словно обдумывал ответ. Но по тому, как он поджал губы, Себастьян догадался, Вардану не было нужды задумываться, он и так знал, что искал таинственный грабитель, о котором поведала Тэсс Бишоп. Шевалье покачал головой.
— Понятия не имею.
— Вот как? Насколько я знаю, между вами и леди Англесси недавно произошла ссора. Довольно серьезная ссора.
Вардан насупил брови.
— Кто вам рассказал?
— Какая разница?
Тогда Вардан остановился и повернулся лицом к Себастьяну, захрустев галькой под сапогами.
— Что вы себе вообразили? Будто она попыталась порвать со мной, а я ее убил? Все было совсем не так.
Себастьян даже бровью не повел.
— А как?
Вардан на секунду запнулся, а потом выпалил:
— Она собиралась оставить Англесси. Вот почему мы поссорились. Она хотела, чтобы мы с ней бежали.
Себастьян смотрел в напряженное, взволнованное лицо юноши и не верил ни одному его слову.
— Зачем? Зачем бы она стала даже думать об этом?
— Затем, что она его боялась. О, я знаю, о чем вы думаете. Он производит впечатление такого мягкого, спокойного человека — настоящий джентльмен прошлого иска. Гин тоже так считала сначала. Они прожили вместе несколько лет, прежде чем она поняла, каков он на самом деле.
— Ну, и каков же он?
— Ревнивый. Собственник. Это была его идея, чтобы она завела любовника. Но когда она так и сделала, он не смог этого вынести. В конце концов Гин испугалась, что он убьет ее. Убьет обоих, вместе с ребенком.
Себастьян покачал головой.
— Для Англесси нет ничего важнее, чем лишить племянника наследства. Господи, да этот человек сам подтолкнул собственную жену к измене в надежде зачать наследника. С чего бы ему вдруг ополчаться на нее?
— Не знаю. Но ведь он раньше такое проделывал.
— О чем это вы?
— Именно так погибла его первая жена. Разве вы не знали? Она была беременна, а он столкнул ее с лестницы. Она погибла. Погибли оба — она и ребенок.
Себастьян пересекал Бонд-стрит, направляясь к дому маркиза Англесси на Маунт-стрит, когда его окликнул высокий взволнованный голос.
— Лорд Девлин. Послушайте, лорд Девлин!
Себастьян обернулся и увидел, что из старой побитой кареты ему машет сэр Генри Лавджой.
— Можно вас на два слова, милорд?
ГЛАВА 47
В Лондоне все происходило по-другому, чем в деревне, где выездные судебные заседания устраивались раз в квартал — если вообще устраивались. В дальних графствах человек томился в тюрьме, ожидая суда, самое меньшее три месяца, а то и целый год. В Лондоне преступника, даже малолетнего, ловили, судили и вешали менее чем за неделю.
Себастьян старался не думать об этом, когда следовал с Лавджоем за смотрителем по грязным тюремным коридорам, освещенным дымящимся камышом. В смрадном воздухе смешались запахи экскрементов, мочи и гнили — гниющей соломы, гниющих зубов, гниющей жизни.
Их провели в холодную, но относительно чистую комнату с голыми каменными полами и маленьким высоким окошком с решеткой, сквозь которое тусклый свет падал на простые деревянные стулья и старый потрескавшийся стол.
— Как вас сюда занесло? — поинтересовался Себастьян у Лавджоя, когда они с судьей остались вдвоем ждать.
— Караул задержал пару грабителей возле парка Сен-Джеймс в ту ночь, когда был убит сын сэра Хамфри Кармайкла. Я надеялся, вдруг они что-то видели.
— Ну и?
Лавджой скривил рот.
— Ничего.
Из коридора донеслось гулкое эхо: тяжелая мужская поступь и легкие шажки ребенка. Себастьян обернулся к двери.
В комнату, шаркая, вошел Том с поникшей головой. В грязной, порванной одежде, без шапки, бледный и измученный. За одну длинную, адски тяжелую ночь у мальчишки исчезла вся его дерзкая решительность и бойкость.
— Вот он, — нехотя буркнул тюремщик.
— Спасибо. — Голос Себастьяна слегка охрип, — Это пока все.
Том поднял голову и от изумления открыл рот.
— Милорд!
Лавджой выставил руку, чтобы остановить неуместный порыв мальчишки.
— Тихо, тихо, парень. Помни свое место.
— Оставьте его, — сказал Себастьян, а мальчик тем временем вывернулся из-под руки судьи и кинулся на грудь виконту.
— Я не делал этого! Клянусь, я не крал часов у того типа. — Тельце мальчика содрогнулось от рыданий. — Они все придумали, потому что я видел порох и слышал, о чем они разговаривали.
— Все в порядке, — сказал Себастьян, обхватив парнишку за плечи и переглянувшись над его головой с Лавджоем. «Порох»? — Я пришел забрать тебя домой.
— Меня собирались повесить, — срывающимся голосом добавил Том. — Повесить, как повесили Хьюи.
Себастьян посмотрел на измученную, зареванную мордашку.
— Кто такой Хьюи?
— Мой брат. Хьюи был моим братом.
Покинув тюрьму, Себастьян посадил Тома в карету и велел кучеру отвезти мальчика к Полу Гибсону.
— К Гибсону? — Ребенок вскочил. — Мне не нужен врач. Вы едете туда? В Смитфилд? Я с вами!
— Ты поступишь так, как тебе велят, — сказал Себастьян тем голосом, который усмирял воинственных солдат, не успевших смыть кровь после битвы.
Мальчик опустился на сиденье и поник головой.
— Есть, хозяин.
Себастьян кивнул кучеру, потом повернулся и подозвал наемный экипаж.
— Нравится вам это или нет, но я еду с вами, — объявил Лавджой, забираясь в экипаж за спиной Себастьянa, пока тот отдавал распоряжение кучеру ехать в Смитфилд. — Закон не благосклонен к тем, кто выдвигает ложные обвинения в воровстве.
Себастьян бросил на судью удивленный взгляд, но ничего не сказал.
Лавджой устроился в уголке экипажа и принялся задумчиво покусывать нижнюю губу. Через минуту он скакал:
