— Извините, Джейн, — сказал Алексей глухо, глядя себе под ноги, — Я колебался, не знал, везти ли вас сюда… но батюшка благословил привезти.
— Вы хотите мне что-то показать здесь? — недоуменно спросила Джейн, — Если вы про этот комплекс — я тоже не в восторге… но его не ликеиды строили. Вы знаете, что ликеиды не производят массовой культуры… Да, конечно, очень жаль, что культурный уровень населения так низок, и власти, вместо того, чтобы поднимать его, предлагают людям лишь хлеб и зрелища.
Они шагали по дорожке между зданиями комплекса. Какой-то абориген вывалился из дверей казино, постоял немного на ногах, пошатываясь… взгляд его казался совершенно бессмысленным.
Вот человек, подумала Джейн. Человек — венец природы, самое совершенное творение Божье! Бессмертный дух…
— Я не об этом, Джейн. Я другое хотел вам показать, — ответил Алексей.
Они свернули с дорожки и пошли прямо по газону, за здания…
— Помните, мы говорили сегодня о воинах… вы сказали, что ликеиды — это подлинные воины?
— Да, помню.
— У меня здесь в детстве было сильное переживание… вот сюда, пожалуйста. Видите?
Пожухлая осенняя трава едва прикрывала три пологих длинных холма, расположенных в ряд.
— Что это… могилы? — сообразила Джейн.
— Здесь раньше было кладбище, — пояснил Алексей, — Давно уже, лет сто-сто пятьдесят назад… потом его снесли. Построили вот это…
Джейн сочувственно посмотрела на него.
— Но что поделаешь… кладбища нигде не сохраняются навечно. Иначе всю поверхность земли пришлось бы сделать кладбищем. Везде их засыпают и строят на них что-то новое.
— Джейн, понимаете… это было не просто кладбище. Здесь хоронили в войну… была такая Вторая Мировая война, знаете? Давно уже. Сейчас никому это не интересно, что там было двести лет назад.
— Ну, Алексей… я же все-таки интересовалась историей России. Конечно, мне интересно. Так это было военное кладбище?
— Да, то есть гражданское, но… потом здесь построили музей… мемориал. Вы знаете, Петербург — он тогда по-другому назывался — был осажден. Еды в городе практически не оставалось. И они здесь умирали… все. Вот здесь — братские могилы. Мертвых сюда привозили и зимой складывали штабелями… а потом выкапывали огромные ямы и хоронили всех вместе. Вы не знаете, как умирают от голода, и я не знаю. Мы этого даже на экране не видели. Но воображение есть, хоть приблизительно мы можем себе представить — не смерть, конечно, а хотя бы приближение к ней. Я когда это понял… представил… понимаете — все. Вовсе не воины. Высокодуховные люди и низкодуховные… образованные и тупые. Алкоголики и труженики. Герои, воины — и обычные трусоватые люди… дети. Старики. Совершенно неприятные на вид, с отвратительным характером, с кучей всяких проблем. Они все умирали здесь. Они лежат здесь, под землей, сваленные в одну кучу. А город не сдали. Даже не все они готовы были к такому героизму, кто-то предпочел бы сдать город, и это тоже можно понять, особенно матерей в такой ситуации. Кто-то был героем против своей воли — он просто оказался в такой ситуации, когда город не сдавали. Но какая разница, что думал каждый из них… то есть разница есть — большинство из них все-таки не хотело сдавать город, и потому он держался. Но даже не это существенно, а то, что они все умирали здесь. И они остановили врага, а враг был страшный… И когда до меня это дошло, я вдруг понял, что это все равно, какой человек — ликеид или нет… Что все мы люди, все принадлежим к человеческому роду. Все мы подвластны смерти. И смерти все равно, как ты умираешь — гордо и красиво, или же со стонами и страхом. Не-ликеиды умирают точно так же, как и мы… Я не скажу, что во мне тогда многое изменилось, но я запомнил это впечатление…
Алексей перевел дух. Джейн пожала плечами…
— Мне трудно понять то, о чем вы говорите… И в этом осажденном городе наверняка были и негодяи, и воры, живущие за счет других… И потом — ну а что это меняет? Да, все люди умирают. Что, это значит, что не надо расти духовно и работать над собой?
И тогда она увидела, что лицо Алексея снова перестало быть живым. На миг, на короткий миг он раскрылся… и она погасила эту искру. Глаза его как-то потухли, лицо стало каменным.
— Ну вот… собственно, это все, что я хотел вам показать.
И на мгновение новый огонь вспыхнул в глазах — яростный, еще незнакомый…
— Но могли они построить здесь ну хоть что-нибудь другое? Не это? — Алексей ткнул пальцем в пестрые здания комплекса.
— Да, это, конечно, кощунство, — согласилась Джейн, — Но ведь это построили не ликеиды? Это русские сами построили?
— Да… идемте, — до машины Алексей уже больше не проронил ни слова.
Мелодичный звон вырвал Джейн из грезы. Она села, нажала на пульте включение ВН. Беатрис сидела у себя на кухне, оседлав табуретку и держа в руках нож и яблоко.
— Привет, красавица!
— Привет, — тихо ответила Джейн.
— Слушай, мне совершенно не нравится, как ты в последнее время выглядишь… Давай я зайду за тобой, и мы побегаем немного?
— Давай, — подумав, согласилась Джейн.
— Через полчасика?
— Хорошо…
Джейн выключила ВН. Пошла в спальню, открыла ящик со спортивной формой. Надела светло-синее кампо. На улице уже практически зима, но для бега кампо достаточно… В рассеянности уронила руки, села на край кровати. Встала, подошла к окну, стала глядеть на серое небо в сплетении оголенных ветвей… последние листья нелепо топорщились на ветру. Уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей… А мама Алексея, похоже, питает какие-то надежды. Интересно, как она отнеслась к тому, что Алексей перестал быть ликеидом. Женщина явно с честолюбием…
Новый звонок вырвал Джейн из сумеречного состояния. Она стремительно вышла в гостиную.
На экране появилось незнакомое лицо… похожее на кого-то, но незнакомое. Молодая девушка, русская и не-ликеида на вид, пухлое, немного нервное лицо, карие добрые глаза.
— Здравствуйте, — сказала она робко, — Вы Джейн Уилсон?
— Здравствуйте, — в тон ей ответила Джейн, — Да, это я… А вы?
— Меня зовут Рита Ладонкина… вы меня не знаете, — пролепетала девушка. Обстановка за ее плечами расплывалась — похоже на какую-то обычную русскую квартиру. Рита замолчала и наконец сказала, будто решившись.
— Я сестра Лены Ладонкиной, невесты Алексея Старцева.
Джейн словно вырвало из оцепенения — имя Алексея всегда производило такое волшебное действие. Она собралась, внимание все сконцентрировалось на фигурке Риты в глуби экрана.
— Вы извините, — начала девушка. На лице ее отражалась сложная внутренняя борьба, — Я вас не такой представляла, — вдруг вырвалось у нее.
— А какой? — улыбнулась Джейн.
— Не знаю… я видела вас издали, у церкви. И по тому, что рассказывала Лена… понимаете, мы все за нее очень боимся.
