После чего, уже не думая о последствиях, так как последние предохранители в голове полетели, я вцепился в шею, попытавшись отодрать этого мерзкого кровососа, чтобы разорвать его на куски голыми руками и втоптать в грязь, где он бы и умер в страшных мучениях.
Но... Позиция гадины была полностью неуязвимой. Я скорее оторвал бы свою голову, чем достал бы Клару. И она об этом наверняка прекрасно знала, потому что не предпринимала никаких попыток образумить взбунтовавшегося раба — например, слегка придушив.
Она спокойно оставалась на шее, пока я катался по земле, брызгая слюной, истерично крича и раздирая кожу на подбородке и шее, — в этот момент меня уже окончательно и бесповоротно заклинило.
Неравная борьба, в которой я даже чисто теоретически не мог победить, продолжалась целую вечность, пока, окончательно не выбившись из сил, я наконец затих. Прошло еще несколько минут, во время которых остатки разума возвращались в мою несчастную голову, после чего и без того зыбкий покой нарушил подошедший Гарх, заметив почти с восхищением:
— Знаешь, мой юный друг, за свою долгую карьеру я повидал немало психов и существ, мягко говоря, не совсем обычных, но ты не перестаешь шокировать нас весь сегодняшний день, а это совсем не мало. Чтобы удивить моих ребят, поверь мне на слово, надо очень сильно постараться.
Я оторвал голову от земли, с трудом приоткрыв глаза, посмотрел на него долгим, мутным, еще не совсем осмысленным взглядом, после чего произнес фразу, ставшую впоследствии пророческой:
— Недолго вам осталось удивляться...
После чего, закрыв глаза, уже ни на что не реагировал.
Не знаю, дошел до них смысл этого зловещего послания, но, судя по всему, настроение у всех резко испортилось. Они еще долго шумели, орали и выражали посредством сильных нецензурных выражений чувства, клокотавшие в их беспокойных, кровожадных мозгах, но меня это уже не трогало. Я лежал, ни о чем не думая, неподвижный как мертвец, превратившись на некоторое время в олицетворение живого трупа. Постепенно это состояние сменилось легким забытьем, а потом пришел сон. Усталость взяла свое, и наконец все кошмары сегодняшнего дня раство рились в пустоте, отделяющей забытье от безумной реальности...
Вот на такой спокойной ноте и закончился первый день моей одиссеи в этом аду. Первый, но далеко не последний.
И это не могло не радовать...
* * *
А впрочем, не волнуйтесь, то, что не успело произойти с вами сегодня, обязательно случится завтра.
Глава 6
День второй. Неожиданная встреча-2
Я проснулся оттого, что кто-то настойчиво кусал мою ногу, правда, не очень сильно, но достаточно болезненно, чтобы вытащить из ласковых объятий Морфея. Это было не совсем приятное пробуждение, но по сравнению с предыдущими возвращениями к жизни все-таки выглядело не так уж плохо. Первый раз за последние сутки я почти самостоятельно просыпался, а не приходил в себя после очередного обморока, связанного с большой потерей крови или еще с каким-нибудь не менее неприятным событием.
Не открывая глаз, я попытался пнуть свободной ногой того, кто так бесцеремонно оборвал мой сон, но не попал. Хотя, если честно, не особенно-то надеялся на успех. Произвел акцию, так сказать, для очистки совести, и все — ни ответа, ни привета, Ну, в общем, и на этом спасибо.
Открыв глаза, уже окончательно проснувшись и увидев серое унылое небо, я понял, что жизнь идет своим чередом, а вместе с ней продолжается мой персональный кошмар[133].
В общем, как я уже успел заметить, все катилось по накатанной колее, а сумасбродка-судьба несла меня, как утлое суденышко, потерявшее управление в бушующем море жизни, навстречу опасным рифам. Возле которых одна практичная дальновидная акула с задатками бизнесмена средней руки открыла кабак под названием «Последний приют путника», известный также среди постоянных клиентов как «Дары моря». Кстати, имела она с этого неплохие деньги, особенно в плохую погоду, потому что только в этом сомнительном заведении всегда бывало свежее мясо.
А впрочем, это совсем другая история...
Итак, открыв глаза, я увидел оголодавшего Компота, грызущего мою ногу, словно наваристую кость из вкусного хозяйского супа. Делал это он, конечно, не по злому умыслу, а исключительно по доброте душевной, но мне от этого все-таки было не легче.
— По-моему, ты несколько увлекся в своем стремлении разбудить меня, — сказал я, зевая, потягиваясь и одновременно пытаясь при помощи свободной ноги без лишних церемоний отогнать надоедливого мясоеда.
После того как мне удалось пару раз несильно лягнуть это новоявленное животное, старик несколько умерил свой пыл, и я смог провести утреннюю перекличку. Как и следовало ожидать, все оказались на месте — и Глов со своими унылыми пейзажами, и Билли на Компоте, и мои новые «друзья» с большими ножами, и даже старушка Клара со мной в качестве бесплатного приложения.
— Во время дежурства никаких происшествий не зафиксировано, — бодро рявкнул внутренний голос — и немедленно заткнулся, потому что в ответ услышал нечто такое, что обычно не принято произносить вслух в присутствии женщин и детей.
Пока я спал, братья по оружию умудрились закинуть меня на телегу, доверху нагруженную всяким барахлом, которое, судя по виду, являлось не чем иным, как трофеями отгремевшей вчера битвы. Причем я находился на самом верхнем этаже этого шаткого сооружения, так что непонятно, как мне удалось не свалиться во сне с постоянно трясущегося и подпрыгивающего на ухабах тарантаса. Такое падение вполне могло окончиться для меня фатальными повреждениями[134]. Но, к счастью, ничего подобного не произошло, поэтому, окончательно придя в себя, я сделал первое, что пришло на ум, а именно: затравленно осмотрелся в поисках возможной опасности. Перед моим усталым взором предстала картина временной стоянки, разбитой нашей потрепанной бандой посреди бескрайнего поля[135], и, насколько можно было судить по обстановке, пока что все было на удивление спокойно — ничто не предвещало беды.
Рядом мирно сидел Компот[136]. Бедный старик никак не мог привыкнуть к своему новому телу, распределяя тяжесть между четырьмя конечностями (подозреваю, что он брал в расчет еще и хвост) самым невероятным и наиболее неприемлемым из всех возможных способов. Зато у Билли, насколько я понял, проблем не было никаких. Он обернулся спиралью вокруг браслета Гарха, который болтался на шее старика вместо ошейника, и не подавал никаких признаков жизни. Если что-то и доставляло ему неудобство, то он держал это при себе, не вынося на суд широкой общественности, потому что даже при всем желании не мог ничего сказать.
