Они оживились и начали распушать перья, поглядывая в сторону парадного подъезда отеля, откуда выходили три обворожительные, прекрасно сложенные девушки в сопровождении женщины лет тридцати, жгучей брюнетки. В ее манере держаться — в отличие от девушек, неловко топтавшихся у входа и растерянно озиравшихся по сторонам, — угадывалась уверенная повадка человека, который всюду чувствует себя как дома.
Все четверо погрузились в открытый «кадиллак», за рулем которого сидел стерильной наружности шофер в ослепительно белом форменном кителе, чопорный и бессловесный, и проехали немного по набережной до пирса. Там девочки перебрались на морской катер, и тот, задрав нос, понесся в море — к роскошной белой яхте «Глория».
Выгрузив драгоценный груз, катер вернулся, доставив к берегу брюнетку. Глянув на часы, она тряхнула черной шевелюрой и изящной походкой, пикантно покачивая бедрами, направилась к черному лимузину, подкатившему со стороны отеля «Нога Хилтон». Из машины выбрался лет сорока человек в легком костюме с сероватым, крайне утомленным лицом, сильной, рельефно очерченной челюстью и увесистыми мешками под глазами.
Он выглядел очень усталым, если не сказать замотанным — в пластике его вялых, сонных движений было нечто такое, что заставляло предположить, будто некогда его сильное, крепко сбитое тело в результате тяжелых рабочих нагрузок приобрело текстуру того пляжного песка, что узкой рыжеватой лентой тянулся вдоль набережной. Брюнетка исполнила некое подобие приветственного книксена и с обворожительной улыбкой протянула ему узкую ладошку. Пара направилась. к катеру, который вновь понесся к той же белой яхте. Приняв на борт пассажира, яхта снялась с якоря и пошла в море. А вернувшаяся на берег двинулась пешком по набережной. Вдруг, заметив кого-то, помахала рукой.
В ответ на ее жест от тротуара на углу отеля ей навстречу двинулся «феррари» с откидывающимся верхом — за рулем средних лет самец вида Felis lunx, которым я залюбовался, настолько эта рысь была красива и грациозна. Хотел было подлететь поближе, но в последний момент защитный рефлекс удержал меня от опрометчивого шага: уж если эти красивые кошки иногда нападают на косуль и молодых оленят, то птице к ним приближаться не стоит. Но мужчина был хорош… Сильный, подтянутый, энергичный. Я видел, как перекатываются под палевого оттенка шерстью упругие мускулы в тот момент, когда он, подкатив к брюнетке, вышел из машины и приветливо похлопал ее сильной лапой по бедру, вильнув при этом своим коротким, с черным пятнышком на кончике, хвостом и пошевелив чуткими ушами, увенчанными симпатичными кисточками. Перебросившись парой фраз, они уселись в машину.
Некоторое время они о чем-то разговаривали, хозяин «феррари» то и дело поглядывал в море, где едва виднелся в голубой дымке профиль яхты. Брюнетка ни с того ни с сего начала импульсивно и красноречиво, на итальянский манер, жестикулировать. Чем дальше, тем больше градус их полемики возрастал — настолько, что перебранка начала привлекать внимание сидевшей на ресторанной веранде публики, наконец самец рыси, энергично отмахнувшись от своей спутницы, поднес к уху мобильный телефон.
Женщина покинула машину, с треском захлопнув дверцу автомобиля, и устремилась по набережной, а хозяин «феррари», поигрывая пальцами на черном ободе баранки, все смотрел в море, куда вновь летел на всех парах катер. Наконец они — катер и яхта — сошлись в туманном мареве, висящем над морем, постояли минут пять, соприкасаясь бортами, и челнок вернулся к берегу, высадив на пирсе одну из девочек, в легкой летящей походке которой было что-то напоминающее грациозную серну.
«Феррари» сорвался с места и подкатил к ней, растерянно озиравшейся по сторонам. Перебросившись парой фраз с водителем, она уселась на переднее сиденье, и автомобиль, красной стрелой пронесшийся мимо моего платана, зарулил на стоянку у отеля «Хилтон». Я думал было полететь за ними, но чей-то окрик сорвал меня с ветки платана и вернул к расточавшему аппетитные запахи столу:
— Эй, ты что, пернатый!
Рука Лис встряхнула меня за локоть, и хоботок сигаретного пепла обломился прямо на стол. Я поднял голову и встретился с ней взглядом, в который раз поразившись тому, насколько острый, внимательный и чуткий у Лис глаз. Она настолько ярко описала участников событий на набережной, что сомнений у меня не оставалось.
Той яркой брюнеткой с набережной Круазетт была Кармен.
За рулем «феррари» сидел не кто иной, как Леня Мельцер.
Внешность песочного человека мне тоже была знакома. Повертев головой, я уперся взглядом в экран маленького телевизора, стоявшего на столике. Глядя в серое поле мертвого экрана, я вдруг припомнил, откуда его знаю, — да вот отсюда: время от времени его утомленная физиономия мелькала в выпусках новостей — один из вице-премьеров.
— Ну и к чему ты мне все это рассказала? — спросил я.
— Да к тому, что эта серна, вернувшаяся с яхты… Это ведь она… — Лис развернула журнал так, чтобы я мог видеть обнаженное тело девочки, в патрицианской позе лежавшей на диване.
Лис ошиблась в определений ее вида — эта девочка не относилась к семейству полорогих Rupicapra rupicapra. Это был тот олененок, которому я присвоил имя Бэмби.
— Так она из «Бьюти»! — донесся до меня голос Лис, которая, близоруко прищурившись, вглядывалась в глянцевый журнальный лист. — Это серьезная фирма. Они умеют подыскивать девочек. Многие из них работают за границей для домов моды и красивых журналов.
— Модельное, что ли, агентство? — спросил я.
— Да, — кивнула Лис. — Кстати… У них сегодня презентация.
— Какая презентация?
— Ну — какая… Обычная. Фирма представляет новых воспитанниц, которых — при благоприятном стечении обстоятельств — может ждать хорошая модельная карьера на Западе. — Она пошелестела страничками своего органайзера. — Да, точно. Это будет…
Она назвала один из расположенных в центре дорогих отелей.
— Откуда ты знаешь?
— Ты все-таки тупица, пернатый, — лукаво улыбнулась Лис. — Я же должна быть в курсе культурных событий. Это моя работа.
Я с тоской глянул на запотевшую бутылку и поднялся с места:
— Где мой выходной смокинг?
— Зачем? — изобразила удивление Лис.
— Затем, что я собираюсь побывать на этой презентации.
Насчет смокинга я, конечно, погорячился: во-первых, он в моем гардеробе отсутствовал, а во-вторых, не думаю, что посетители даже самых модных презентаций обременяют себя в такую жару условностями: темные брюки и светлый полотняный пиджак наверняка не будут выбиваться из общего ряда приличествующих случаю туалетов. Распрощавшись с Лис и Маркусом, я завернул домой, быстро сменил оперение, но в тот момент, когда я, стоя перед зеркалом, щелчком прогонял с плеча комочек тополиного пуха, зазвонил телефон.
— Ты узнал меня?.. Как ты догадался, что это я?
— Не знаю. Предчувствие. Просто глядел на трубку, и мне казалось, что я слышу твое дыхание на том конце провода.
