— Ой ребята, а можно мне с вами? — воскликнула Даша, входя в кухню — весь разговор она простояла в прихожей, разглядывая старушку. — Мне эти мумии жуть как нравятся.
— Я чего-то не замечал, что тебе покойники нравятся, когда мы в Крыму были, — припомнил Максим.
— Это я здесь во вкус вошла. Мне твой друган Сергей из морга такую курточку подарил… Отпад!
— Ну пойдем, он и тебя привести просил.
Даша ушла переодеваться.
— Слушай. — Антон нахмурился. — А почему к нему ночью-то идти нужно? Чего-то мне не хочется, может, завтра, а?..
— Да нет, Антон. Я сказал, что мы сейчас придем. Возьмем в круглосуточном магазине тортик, вина пару бутылок, посидим часик… Тут идти десять минут, ты же знаешь. Он дядька хороший, тебе понравится.
Что-то останавливало Антона — он и сам не мог понять, что: должно быть, сказывалась усталость. Как-то вдруг испортилось настроение, или предчувствие… Черт его знает! Ну не хотел он идти, совсем не хотел.
— Что-то здесь не то, — сказал Антон задумчиво. — Кто же тогда мне руку подсунул?
— Какую руку?
— Резиновую, с запиской.
Антон вышел и через некоторое время принес записку.
— Ну и что? — прочитав записку, Максим положил ее на стол.
— Кто ее тогда написал и подбросил?
— А черт его знает кто, — пожал плечами Максим. — Да потом разберемся. — Ну, пойдем, что ли? Люди ждут.
— Я готова. — В кухню стремительно вошла Даша в джинсах и простреленной джинсовой курточке из морга.
Антон взглянул на жену. Не хотелось ему огорчать Дашу, она ведь так радуется этим мумиям.
— Ну ладно, — нехотя согласился Антон. — Только ненадолго.
Через полчаса они входили в музей восковых фигур. У Максима имелся ключ от входной двери. Был час ночи. Впотьмах пройдя мимо недвижимого милиционера, они вошли в первый зал. Свет поступал сюда только через небольшие оконца под потолком, но белая ночь давала совсем мало света, и загадочно в этом полумраке выглядели застывшие фигуры мертвецов.
— А ночью они не оживают? — чуть замедлив шаг, спросил Антон.
— Мальчики, а тут жутковато, — призналась Даша вполголоса, останавливаясь. — А вы кол осиновый не догадались захватить?
— Пойдемте, потом нам Иван Иванович экскурсию устроит, — негромко сказал Максим: ему тоже было не по себе.
Миновав темный зал с фигурами, они подошли к небольшой двери, из-под которой пробивалась полоска света. Максим открыл ее и вошел, вслед за ним вошли Антон с Дашей.
Они оказались в просторной комнате, обставленной под жилую. Увидев их, с дивана навстречу поднялся тучный и высокий мужчина лет пятидесяти, коротко остриженный, в огромных очках в роговой оправе с затемненными стеклами, в старомодной полосатой пижаме, какие носили в пятидесятые годы, и шлепанцах на босу ногу.
— А мы уж думали — не придете! — воскликнул он каким-то утробным голосом, радостно раскрывая объятия. — Мы уж думали с Николаем — пора спать ложиться.
— Да мы тут торт пока искали, — Максим выложил из пакета торт. — Да и вина выпить взяли.
— О! Вино — это то, что нужно, — сказал Николай из кресла.
Николай был угрюмого вида человек, бывший спортсмен. Он не привык много говорить, привык много бегать и метать диск.
— Вино — это хорошо, — сказал Иван Иванович, когда все расселись. — Но я бы хотел предложить начать с моего. У меня есть вино, которое мне привозят из Украины специально для моих гостей. Его готовят только из настоящих сортов винограда… Ну вот, — он потешно хлопнул себя по животу, — опять забыл сорт винограда…
Хозяин вышел в другую комнату, но вскоре вернулся, неся большую, оплетенную прутьями бутылку.
— Это вино только для самых дорогих гостей.
Налил всем по большому бокалу.
— У меня у самого-то печень больная, — развел он руками, — врачи не рекомендуют. Молодость, знаете ли, бурная была. Теперь вот. — Иван Иванович погладил себя по животу. — Ожирение; печень, почки и прочие органы обнаружились. А в молодости и не знал, где они.
— А вы экскурсию ночную по музею устроите? — спросила Даша, с улыбкой глядя на Ивана Ивановича.
— Я вам еще лучше чем экскурсию устрою, — пообещал он, добродушно улыбнувшись.
— Ну давайте, за процветание музея, — поднял бокал Максим.
Иван Иванович за процветание выпил чаю.
— Скажите, а ваша фамилия случайно не Сасипатров? — когда выпили, спросил Антон.
— Да!.. А откуда вы, собственно?.. — удивился толстяк. — А ну да, я, кажется, догадываюсь. Вы, наверное, пообщались с моими братьями…
— Пообщался, — признался Антон. — Странные они немножко…
— Не немножко, совсем не немножко. Это печальная страница истории нашей семьи. К сожалению, оба они Сасипатровы — младший Кердык и старший Владлен — страдают психическими расстройствами и по два раза в год лежат в психбольнице. Только, я Сасипатров-средний, уберегся от психического заболевания.
— А Кердык — это что? — спросила Даша.
— Кердык — старинное русское имя.
— А-а. А их болезнь не опасна для окружающих?
Я слышала, что психи-то разные бывают… — не отставала Даша.
— Нет. Для окружающих живых, я думаю, нет, скорее для мертвых. Они почему-то вдолбили себе в голову, что могут оживлять мертвых. Раздобыли книгу какого-то шарлатана и дома у себя оживляют покойников. Представьте, каково соседям, да и близким этих несчастных.
— «Несчастных»? Dы имеете в виду мертвецов? — уточнил Николай, сдвинув лохматые брови; человек он малоразговорчивый, но это его почему-то задело.
— Да всех! Вы бы знали, как они мучили бедную мамочку, ведь это они вогнали ее в могилу. А Кердык каждый вечер звонит по телефону одному писателю и оскорбляет его без зазрения совести.
— Скажите, а они говорили, что Фома, который при Петре Первом жил, он чуть ли не ваш предок… Или это тоже их фантазия?
— Да нет, не фантазия. Монстр Фома действительно был нашим родоначальником, так что наш род в Петербурге с самого основания осел, — с гордостью в голосе сказал Сасипатров-средний. — Фома приехал в Петербург из села Зажигалово. Они, наверное, еще говорили о тетрадке с секретом Рюйша, которую Фома украл. Так все это ерунда, не было никакой тетрадки.
— Странно, а откуда же тогда эти мумии? — Антон мотнул головой в сторону двери, за которой располагался зал музея. — Значит, все-таки была тетрадка.
— Давайте, дорогие мои, я вам еще вина налью, — не услышав вопроса, протрубил Иван Иванович.
Он встал, налил из большой бутылки еще по стакану вина. От позднего времени и от духоты Дашу совсем разморило, она привалилась к плечу Антона и закрыла глаза. Да и самого Антона тянуло в сон — ночь.
