позже я и задумаюсь, но явно не в ближайшее время. И явно не сегодня.
— Ну вот. Они про отчима твоего узнали еще раньше. Он приехал сюда налаживать связи, и как раз с конкурентами… Короче, с врагами Кейсов. Это их, кстати, настоящая фамилия, прикинь?
Снова киваю, отмечая про себя: враги, Кейсы…
— Ладно, тебе точно не до этого. Я отвлечь пытаюсь просто. Может, ты поспишь? Давай вернемся в машину?
— Нет, Саш. Не хочу, — обхватываю себя руками. — Я лучше домой.
— Стой! Нам сказали здесь стоять, — и я послушно остаюсь рядом с подружкой.
Так и стою с ней, ощущая молчаливую поддержку, до возвращения всех родных.
Бабушке становится плохо с сердцем, дед крякает и наливает себе целый стакан самогона, а мам не отходит от Вики, меняя её на лбу компрессы.
О причине пожара мы молчим. Никто не должен узнать… Никогда…
«Никогда», — повторяю про себя, словно со стороны наблюдая за всеми.
Взрослые списывают на испуг и стресс, но я-то знаю…
Знаю, что кровоподтёки на лице и теле не из-за попыток погасить огонь и спасти вещи…
Знаю, что до конца дней буду помнить липкую испарину на спине и парализующий ужас. И остекленевшие глаза с застывшим в них удивлением, тоже будут сниться…
Если я смогу теперь уснуть.
— Василиса? Вааасенькааа, — зовут и осторожно встряхивают за плечо.
Над кроватью, склонившись, стоит Павел Андреевич и будит меня. Не заметила, что задремала, уткнувшись лицом в колени. Лечь полностью было страшно, я так и сидела, разглядывая звездное небо сквозь занавески.
Считала светящиеся точки и прислушивалась к дыханию Вики, даже во сне всхлипывающей. Странно, но больше я не испытываю в отношении неё злости. Непонимание, быть может, или неприятие после откровений. Слишком тяжело выразить понимание даже внутренне. Смогу ли хоть когда-то?
— Здравствуйте, — вспомнив, что папа Барса ждет ответа, спускаю ноги с кровати и, пошатываясь, встаю.
Удерживаю равновесие, подавляя тошноту, и бреду умываться.
Плескаю в лицо холодную воду из бочки у крыльца, и мочу ладони, чтобы пригладить волосы.
Дядя Паша наблюдает за мной, стоя в паре шагов.
— Тебя бы врачу показать, Василис, — задерживает внимание на синяках. — Ты вчера дыма не наглоталась?
— Не успела… кажется, — сипло выдаю.
Чего-чего, а от дыма я была на расстоянии.
— И всё же надо бы. Ты пока собирайся, а я с твоей мамой поговорю.
— Куда? — равнодушно одергиваю футболку, надетую вместе с шортами.
Футболку моего Барса.
— К Андрею. Николаю удалось невозможное…
Павел Андреевич говорит что-то еще, но я уже бегу к его машине и нетерпеливо дергаю за ручку.
Ёрзаю на сидении всю дорогу до города, смотря чётко вперед. Тётя Лида промокает глаза, а я сдерживаюсь. Плакать буду потом, от счастья.
Вика, отчим, пожар… Всё отходит на второй план в ожидании самой важной встречи в жизни. И каждая минута, разделяющая нас, тянется невыносимо медленно.
Наверное, я поступаю нечестно, но в длинном тёмном коридоре, в который нам открывают тяжеленную дверь, бегу впереди, спотыкаясь.
Чуть ли не сбиваю с ног конвойного (слышала, что его так называли мужчины в погонах), прорываясь в камеру.
Ступаю на бетонный пол и сразу вижу своего Барса. Кроме него никого больше не вижу и не слышу.
Кажется, одним прыжком преодолеваю оставшиеся метры, а на деле еле ноги переставляю.
Касаюсь тёплой кожи и зову:
— Андрей? Андрюш… — жду, но Барс не шевелится. Из груди вырывается хриплый всхлип, когда поворачиваю голову к его папе: — Дядя Паша, почему он не отвечает?
*Исп. — Александр Маршал «Орел»
Эпилог
Весна 1999 год. Андрей.
Скажу да, а вдруг не поймет.
Скажу нет, а может мне повезет.
Зачем врать ведь не знает никто,
Что я здесь давно,
Это просто, просто…
Я проверил то, что можно было не проверять.
Я старался там, где можно было и проиграть.
Какой стыд, что мне скажут друзья.
Это самый верный знак, а потом тюрьма.
Зима, весна, веселые каникулы.
Веселые каникулы, зима, весна.
Зима, весна, веселые каникулы.
Веселые каникулы, зима, весна…
Один на ноль бесконечность,
Зубная боль просто вечность,
Игра природы — это компромисс.
О ваши годы ну, конечно же, мисс,
Все крокодилы позабыли тишину и покой,
У них все зубы золотые, я их трогал рукой.
Ты будешь все знать, может быть, пока я здесь.
Об этом книги написали, но их не прочесть.
©️ S. P. O. R. T. — «Каникулы»
— Терпи, Юрок, сейчас наша мамочка выйдет, — уговариваю сына, недовольно сложившего губки бантиком.
Покачиваю коляску, наматывая круги около института, где моя жена сдает первый зачёт.
До сих пор не могу поверить в то, что мы вместе. Вместе, чёрт побери!
Не смотря на огромный ком проблем, навалившийся на нас, мы выдержали и… победили…
Несостоявшийся тесть Савельев присел прочно и основательно.
Его брат, отчим Василисы, развеян по ветру.
Конечно, я узнал обо всём, но не от Васи, а от отца. А тот в свою очередь от Николая Кейса, оказавшегося нормальным мужиком. Правда, за свою помощь он все-таки взял плату, но довольно своеобразную.
Устроил к себе в фирму, когда узнал, что я не хуже отца умею раскидывать схемы обнала. Да такие, которые при всем желании никто не может отследить.
Пока занимаюсь этим, но в перспективе, отработав два года, собираюсь увезти семью подальше от мест, которые напоминают Василисе о страшных днях.
Она до сих пор не может спокойно проходить мимо больницы, в которую я попал после камеры. Ни на шаг не отходила ведь от меня… На стуле спала, когда я не знал. Потом уже договорились и Васе притащили дополнительную койку.
Там мы узнали с ней и о событии, перевернувшем наш мир. Тошнота и слабость не были следствием стресса. Точнее, были, но другого… А если еще точнее, то наша ночь в пещере не прошла бесследно. То ли я затормозил, то ли нити судьбы сплелись, то ли молния ударила в нужное время в нужное место… Но ровно через девять месяцев у нас родился сын.
Как сейчас помню сильную грозу и крики Васи, пока я кусал кулак под дверью родильного отделения.
А потом этим кулаком вытирал скупые слёзы, рассматривая сморщенное личико сына и тёмный пушок волос на голове.
Поженились мы почти сразу после родов, потому что до них Ваську постоянно
