src="images/i_026.jpg"/>
Молодой человек обвёл рукой в прохудившейся на костяшках перчатке зал ожидания, словно впервые заметил нагромождение сдвинутых с насиженных мест полукресел и гору объедков под окошком билетной кассы:
– Вот ведь охламоны!
И ТОЛЬКО ПЁС НА ПЕПЕЛИЩЕ
Перечёркнутый дорожный указатель «Никишино» соответствует действительности. Со своей стороны, могу подтвердить – село практически стёрто с лица земли. А то, что уцелело, пригодно исключительно для обитания сквозняков, сычиков и травы запустения – чернобыльника.
Наша машинёшка с трудом протискивается железным ущельем, по обеим сторонам которого громоздится изуродованная техника, но в самом устье дорогу перегораживает боевая машин пехоты. Возле неё скребут затылки двое служивых из трофейной команды.
– Во, – зло говорит один из них, молодой ещё человек с бородой библейского старца. Под ногами и на стоптанных башмаках окопная грязь. – Вчера считались царицей полей – мотопехотой, а сегодня, по милости начальства, оказались в сборщиках металлолома. Эта чёртова железяка поначалу завелась, но тут же заглохла посреди улицы. Сколько всего досталось трофеев? Да кто ж их считал… Ладно, отцы, попытайтесь проскользнуть у нас по корме. Только осторожно рулите, здесь полно обломков штакетника с торчащими гвоздями.
Забегая вперед, признаюсь – встреча левого заднего колеса с посторонним предметом всё же произошла. Случилось это у скошенной снарядами полезащитной полосы полтора часа спустя.
Но вернёмся в Никишино, точнее – на пепелище. Прочесали село из конца в конец, а из гражданского населения попался лишь один человек. Назвался Владимиром, взгляд отрешённый.
– Никак не могу поверить, что это мой дом, – сокрушается абориген. – Здесь в одночасье всё сделалось неузнаваемым. Даже запахи. Из прежней жизни только пёс. Не представляю, как он уцелел в таком аду…
– Кто такие? Как проникли в зону боевых действий? – допрашивает дама предпенсионного возраста. Седая косица мышиным хвостиком торчит из-под военного картуза, в поясной кобуре тяжеленный пистолет. Связалась по рации с какой-то «Астрой», доложила о шастающих по селу подозрительных типах: «По документам – вроде журналисты, но я бы учинила проверку».
– Пусть катятся к чёртовой бабушке, – хмыкнула «Астра». – Но предупреди, что в нашу сторону пробивается группа из полусотни штыков. Возможно, будет сшибка.
Возвращаемся, чтобы предупредить Владимира о грядущей опасности, и предлагаем ему и его псу место в машине, но тот решительно отказывается:
– Как говорил мой дед: «Сгорела хата, пусть и забор горит».
ВОЙНА ОТНИМАЕТ ЖИЗНИ И ДУШИ
Вернувшийся на пепелище абориген как в воду глядел. В самый разгар шиномонтажных работ слева по борту, где холодное небо подпирали оглодки полезащитной полосы, ударили автоматы. Казалось, что там, за изувеченной декорацией, на ворохе сухого хвороста мечутся дикие свинки.
Затянув по-быстрому шпильки крепления, в аварийном порядке покидаем негостеприимный перекрёсток, чтобы спустя четверть часа вновь подвергнуть риску колёса нашей машинёшки. Участок дороги второстепенного назначения на стыке с главной магистралью усеян не только останками реактивных снарядов, а и рваными ошмётками того, что ещё недавно называлось боевой техникой.
Несколько танков, боевых машин пехоты и грузовиков уцелели, и теперь их вытаскивают из общей кучи приземистыми тягачами. Ищу старшего воинства, чтобы выхлопотать разрешение на съемку. К большому удивлению, им оказывается также женщина. Назвалась по отчеству – Александровна, но это, похоже, исключительно ради солидности. Уж больно молода.
– Фотографируйте на здоровье. Только в укрепрайон не углубляйтесь. Нет, понимаете, времени оправдываться перед начальством по факту подрыва журналистов на растяжках… А в провожатые дам Олега.
Олег, в противовес командирше, настроен мрачновато, чему, впрочем, имеется объяснение. На прошлой неделе получил извещение о гибели сестры и тётки, а сегодня собственными руками копал могилу для товарищей по оружию.
– Лежали, – цедит сквозь зубы, – на мёрзлой земле, как те двое, в кювете… Почему, интересуетесь, они босиком?.. А на кой хрен мёртвым обувка…
– Мародёры потрудились?
– А кто же ещё! Как только укры драпанули, они первые в укрепрайоне объявились. Воронье проклятое…
– Надеюсь, убитых врагов земле предадите?..
– Пусть этим занимаются сбежавшие с поля боя их командиры. Через час-другой на трофейной технике дальше пойдём.
В глазах провожатого ни злости, ни сострадания. Похоже, война убила эмоции. Точно так же некогда обожаемая дамами старшего поколения перекись водорода выжигает естественный цвет прически.
Мой боевой спутник Вольдемар хотя и бродит земными тропами шестой десяток лет, но с эмоциями у него всё в порядке. По крайней мере, не смог сдержать подступившую к гортани горечь:
– У этих, которые в канаве, отобрали жизнь, у парня – душу. И сколько их, ходящих мертвецов, оставит нам война?
Олега мы вспомнили ещё дважды. Во время экскурсии по Дебальцевскому железнодорожному узлу и когда заблудились в Углегорске. Дорогу спросить было не у кого, а довоенная карта не годилась в качестве путеводителя по изуродованному до неузнаваемости городу.
ДЕКАБРЬ. ПРИФРОНТОВУЮ РОЩУ СНЕГОМ ЗАСЫПАЕТ
Сказочно преобразилась после первой метели прифронтовая роща. Однако любителям загородных прогулок не следует обольщаться. За кажущейся безмятежностью притаилась погибель.
Сугробов женская округлость
Однажды при Фёдоре Конюхове я позволил себе пренебрежительно отозваться о Сахаре и прочих скудных уголках планеты:
– Там ведь от скуки подохнешь.
– Наша с тобой малая родина, – возразил знаменитый путешественник, – зимой точно такая же пустыня. Только белая. Но, надеюсь, ты не станешь утверждать, что она навевает скуку?
Фёдор прав, а я – нет. Впрочем, чего ждать от человека, который всего один световой день провёл на околице пустыни Негёв, но так и не рискнул погрузиться в её засасывающую глубину? Но зато сполна познал притягательную силу украшенных инеем лесных опушек и женственную округлость сугробов.
Выпавший ночью снег поутру подобен чистому листу бумаги. Однако пройдёт час-другой, и на нём оставят свои автографы полевки, лисы и фазаны, чьё огненное оперение освещает сумеречное молчание бурелома.
Вышла свора на прогулку
Здесь я обязан предупредить любителей зимних прогулок – не суйтесь в прифронтовую рощу раньше сапёров, а заодно придерживайтесь накатанных тропинок. Иначе рискуете разделить участь собачьей своры, которая за харч и крышу над головой подрядилась охранять рыбацкий стан.
Судя по всему, бедолаги ничего не слышали о случаях подрыва граждан на противопехотных минах и растяжках. А может, как и я, понадеялись на наше извечное «Авось пронесёт». И жестоко поплатились за собственную беспечность.
По версии хозяина рыбацкого стана, одна из животин напоролась на растяжку. Остальные тоже погибли на месте. Он же и подсказал мне координаты случившегося.
