к моему. Тепло его кожи просачивается сквозь мою форменную рубашку.
— Я думаю, кому-то нравится идея, что я вершу правосудие от ее имени. — Он опускает руку под мою юбку и проводит пальцами по мокрой ткани моих трусиков. — О да, ей определенно это нравится.
Моя голова прислоняется к стене, и я вздыхаю. Нет смысла это отрицать. Мое тело уже предало меня.
Он продолжает водить пальцами между моих ног. — Такая жадная.
Я протягиваю руку через пояс его шорт, чтобы схватить его напряженную длину.
— Ты нужен мне внутри меня.
В моем голосе звучит отчаяние, которое я не пытаюсь скрыть.
Без предупреждения он стягивает свои шорты и боксеры, затем поднимает меня. Инстинктивно я обхватываю ногами его талию и одной рукой стягиваю ткань трусиков. Через несколько секунд он толкается в меня, и я облегченно вздыхаю.
Я до сих пор не могу привыкнуть к ощущению того, что он голый внутри меня. Это гораздо более интимно и блаженно, чем когда он надевает презерватив.
Мои пальцы впиваются в его плечи, когда он бьет меня, его руки одновременно поддерживают меня и раздвигают. Я использую стену в качестве рычага, чтобы ему не приходилось удерживать большую часть моего веса, и она меняет угол таким образом, что быстро увеличивает интенсивность. Быстро, кажется, слишком много.
Я кричу, но он делает вид, что не слышит меня. Он продолжает свои мощные толчки, как одержимый, вползая и выталкиваясь из меня с молниеносной скоростью.
Как раз тогда, когда я думаю, что больше не могу, интенсивность превращается в небеса, и мой оргазм настигает меня, как приливная волна. Это так всепоглощающе, что я понятия не имею, кричу ли я, кричу или что-то еще, но к тому времени, когда я прихожу в себя, Марсело вытекает по внутренней стороне моих бедер, когда он вырывается.
— Я никогда не позволю никому и ничему причинить тебе боль.
Он целует меня в лоб.
К моему крайнему шоку, я всем сердцем верю ему.
30
МАРСЕЛО
Прошло несколько недель, и Лоренцо вернулся в кампус. Кажется, у него нет полного желания умереть, потому что он никогда не упоминает, что это я отправила его в больницу. Я видел его всего несколько раз с тех пор, как он вернулся, и каждый раз он поворачивает в другом направлении или уходит на другую сторону тропы, делая вид, что меня здесь нет. Я спросил Мирабеллу, подходил ли он к ней вообще, и она ответила, что нет.
Говоря о моей невесте, ее гладкое шелковистое тело перекатывается в мои руки, когда утреннее солнце просачивается сквозь щель в шторах. Она прижимает свои сиськи к моей груди, и моя рука скользит вниз по ее туловищу и хватает ее за задницу. Прошлая ночь могла стать для нас рекордным секс-марафоном.
— Я измотана.
Ее веки с трудом остаются открытыми.
— Когда у тебя первый урок?
Я беру ее и полностью кладу на себя.
— Ты псих. Я говорила тебе прошлой ночью, что мне больно.
Она целует меня в грудь, как будто не в силах удержаться.
— Я могу придумать что-то еще, что ты могла бы сделать, и тебе даже не пришлось бы использовать свою киску.
Я поднимаюсь с кровати, чтобы прижать свой твердый член к ее животу.
Она садится. — Я же говорил, что не стану перед тобой на колени.
Мои руки прилегают к ее сиськам, и я провожу большими пальцами по ее соскам.
— Ты уверена? У тебя такой красивый рот. Знаешь, сколько раз я представлял, как он обвивает мой твердый член?
Я провожу пальцем по ее нижней губе и медленно ввожу его в рот.
Она долго сосет, как будто это мой член, и я становлюсь еще сильнее, пока она не укусит его.
— Ой, теперь я не могу доверить тебе свой член.
Я беру ее и отодвигаю от себя.
Она смеется, и я должен сказать, что мне нравится этот гребаный звук.
Господи, я даже не узнаю человека, которым становлюсь с такими мыслями.
— Ты должен покормить меня перед уроком. Так поступил бы хороший жених.
Она лежит голая в моей постели, а я вылезаю и иду в ванную, чтобы включить душ.
Я возвращаюсь и наслаждаюсь видом ее, распластавшейся на моей кровати. — Я просто пытался тебя накормить.
Она игриво щурит глаза, и я подхожу, беру ее на плечо и несу в душе, как пожарный.
— Как насчет того, чтобы я сначала почистил тебя?
— Пока ты обещаешь очистить меня всего. — Ее голос знойный и сладкий одновременно.
— Я позабочусь о том, чтобы сделать очень тщательную работу.
Через полчаса мы завтракаем. В эти дни Мирабелла сидит за столом с моей группой ребят. Если София оказывается здесь, она обычно присоединяется к нам. Но всем кажется, что Мирабелла наконец-то поняла, где ее место — рядом со мной.
Она почти ничего не ест, в то время как у меня и моих друзей тарелки заполнены яичницей, беконом и яичницей-глазуньей.
— Я не знаю, как вы, ребята, так много едите.
Она смотрит на наши тарелки.
— Мы растущие мальчики, и нам нужно много энергии
Я подмигиваю ей.
— Марсело, больше, чем остальные из нас, просто чтобы не отставать от твоего поведения нимфоманки.
Джованни смеется, а Мирабелла — нет.
Вместо этого она бросает на меня уничтожающий взгляд. — Ты рассказываешь им о нас?
— Не стоит. Все общежитие слышит вас, ребята. Марсело просто заполняет пробелы за нас
Джованни и остальные ребята смеются, как будто это самая смешная хрень в мире.
Лицо Мирабеллы становится свекольно-красным. — Мне нужно идти на занятия. Наслаждайтесь занятиями по оружию, мальчики. А я буду учиться устраивать званый ужин на двенадцать персон
Она закатывает глаза.
Я хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает уйти. — Эй. Без поцелуев?
Она наклоняется, и я жду, когда она поцелует меня, но она держится на расстоянии. — Стукачи не получают поцелуев, Марсело.
Она встает прямо и неторопливо уходит, ухмыляясь мне через плечо.
— Подкаблучник. — Андреа делает вид, что щелкает кнутом. — Никогда не думал, что доживу.
— Она моя невеста.
Я копаюсь в еде на своей тарелке.
— Не хочу тебя огорчать, но все вокруг это видят, — говорит Джованни.
Я смотрю на него, лоб нахмурился. — Что?
— То, что вы оба влюбились. Черт, парень, когда мы выйдем из академии, ты должен предстать перед всеми в лучшем свете. Люди будут причинять ей боль, чтобы добраться до тебя, если узнают, как сильно ты заботишься о своей жене.
