не всем же с первого раза даётся…
Она покосилась на Фёдора, который как раз понимал всё отлично и очень быстро.
– Да, мой хороший! Все бы так, как ты, понимали – гораздо проще было бы жить!
– Рррразумеяяяяятся! – мурлыкнул довольный Фёдор. – Но не у всех же был такой котоучитель! Куда уж вам!
В поезде, который шёл от Хабаровска к Москве, ехала девочка Кристина, которая грезила балетным училищем, напрочь забыв о сестре, и её родители, тщетно пытающиеся уловить у младшей дочери хоть кроху расстройства из-за грядущей разлуки.
В жарком Геленджике на пляже, опустевшем после дневного купательно-загорательного безумия, ходили два парня с металлоискателями, собирая утерянное растяпами-отдыхающими.
– Дим, как у тебя? На ужин хватит? – уточнял один.
– Да, и на ужин, и на прошвырнуться: кольцо нашёл! – отвечал азартно копающий песок Дмитрий Александрович, по мнению матушки, занимающийся у моря исключительно интеллектуальным трудом.
А в ещё более жаркой Турции милая девушка Анна танцевала со своей «подругой» по имени Артёмчик, отправляя любящей матушке нежные, хотя и не соответствующие истине сообщения, типа: «Да, мамочка, мы с подружкой уже поужинали, не волнуйся, я уже собираюсь отдыхать».
Дети… такие разные дети.
Глава 29. Филигранная манипуляция окружающими
Максим, его жена и младшая дочь приехали в Москву с кучей Кристининых вещей.
– Людка так и не встретила! Володька не встретил! Ну, я им устрою! – шипела Антонина Ивановна на вокзале вместо приветствия.
– Мам, да и ладно, они ж и не обязаны! А потом, если у Люды такой характер, так чего ждать-то? – примирительно начал Максим, зная, что, если мать сейчас заведётся, остановить её будет невозможно! – Как там Кира?
– Да что вы со своей Кирой? Ничего с ней не будет! – фыркнула Антонина, крепко обнимая младшую внучку. – Как я по Кристиночке соскучилась, ах, ты моя звёздочка! Балериночка моя!
– Ба, ну, не тискай! – недовольно повела плечиком Кристина. – Мы когда в академию поедем? А?
– Скоро! Сейчас в гостиницу, потом квартиру смотреть, а потом в академию!
– Мама, а Кира где? Ты же собиралась её привезти! – Максим не очень понимал, что именно происходит, и его это тревожило… – Если Людмила её уже свозила к профессору и он ей, как врач врачу, всё объяснил, то, может, лучше было её забрать?
– И что мне с этой капризулей делать? Я целыми днями бегала, ноги била, квартиру искала, а ты?
– Но ведь если там у Людмилы такой характер… – попытался напомнить сын. – Ты же говоришь, что она постоянно что-то тебе высказывает, что не довольна… Может, мало заплатила? И Кире там наверняка не очень-то удобно находиться. Правда, она утверждает, что всё замечательно и Людмила к ней очень хорошо относится.
Он искоса глянул на мать, торопливо вышагивающую за носильщиком. Что-то во всей этой истории было не так. Мама звонила и рассказывала ему о Людмиле, что она высокомерная и загордившаяся москвичка.
– Ещё бы! Сынок-то у неё бизнесмен, не чета тебе. Я бы тоже гордилась сыном, если бы было чем! – приговаривала она. – Меня прямо-таки из квартиры выкинула! Хорошо хоть я её уговорила Кирку оставить: мне-то с ней возиться некогда. А Людка – хирург, сходит к профессору с Киркой, поговорит как врач. А потом она массажистка, сразу массаж поделает!
– Мам, может, давай я ей позвоню?
– Нет уж! Ты уже назвонился… Помнишь, как с дядькой в Питере пообщался? Так он нас на лето не принял! Помнишь? Это ж где слыхано? Имея родственника в Питере, снимать гостиницу? Это только ты там можешь ляпнуть, не подумав! – с ходу вывернулась Антонина, которой звонок сына Людмиле был абсолютно не нужен. – Так-то я её едва уговорила, а ты же вечно как слон в посудной лавке! Ты хоть о дочери родной подумай: как ей-то лучше будет? Там ей и массажи, и диеты для её колена, и режим! Так что не вздумай лезть, куда твоя голова не лезет! Тем более что я-то Людку знаю, а ты её видел один раз в жизни!
Максим привык к тому, что матери возражать – себе дороже. Заест заживо, как мошка в тайге! Лера и вовсе со свекровью не спорила, а сразу старалась смыться подальше, передоверив «удовольствие» общения с мамой мужу. У неё тоже мать была с характером, но всё-таки не с таким убийственным.
Так что они ограничились тем, что звонили Кире, которая неизменно их уверяла, что всё отлично и ей тут очень нравится. Правда, один раз Максим всё-таки попросил Киру дать смартфон Людмиле, но оказалось, что её нет дома: соседу стало плохо, так она там.
Кира разговаривала спокойно, не плакала, как сразу после травмы, когда ей казалось, что мир рухнул, так что родители сочли, что лучшее – враг хорошего и правильнее будет пока не нарываться.
– Всё равно поедем, так что наобщаемся ещё с этой крутой москвичкой! Даже если ей денег мало, ну мы же везём с собой – заплатим на месте! – решили Максим и Лера. – Только как-то непонятно… Чтобы маму кто-то выгнал? Что же там за Людмила-то такая?
У Антонины Ивановны была выверенная за много лет система общения с окружающими: она точно знала, что если люди объединяются, то справиться с ними труднее, чем с отдельно взятой личностью. Поэтому, по заветам Чингисхана, при нападении она сначала разбивала любую возможность окружающих объединиться.
Это на самом деле так просто… Одной соседке сказала, что её обсуждала другая; этой, что её ругает за глаза первая, причём сказала всё это так завуалированно, что с ходу и не разобрать, а осадочек-то остаётся… С сослуживцами было и того проще. Пара фраз типа: «Нету дыма без огня, недаром про него такие слухи ходят» или «Ой, как ты хорошо про неё говоришь, не то, что она про тебя», и человек уже заинтригован, подозревает что-то нехорошее, а дальше – дело техники.
А в семье и вовсе элементарно! Сына она знала как облупленного и очень умело им манипулировала. Если бы хотела, легко бы развела, но не делала этого: Лерка тихая и незаметная, а ну как попадётся следующая и будет ему в уши дуть, чего не следует. Нет, она-то с любой справилась бы с азартом и удовольствием, но ей было интереснее идти к намеченной цели, а для этого нужна была невестка.
Как же Антонина в детстве мечтала стать балериной! Прямо до дрожи, до бессонных ночей! Грезилась слава, как у Плисецкой… Только вот по разным причинам ничего не вышло.
Потом мечтала, чтобы родилась девочка и она хоть так, через дочку, выполнила своё восхождение на балетный Олимп, но, как назло, родился увалень-сын, к балету вообще никак не приспособленный. И наконец – удача! Внучка! Да ещё такая, которую сразу признали
