почему он выбрал ее, — ответила она.
— А теперь первый заезд МакКлауда, — объявил диктор.
Все вокруг меня кричали, а я щурилась: даже в линзах я видела только крохотную фигуру, которая спускалась по трассе. Это Кейсон, и он едет под мою песня — у меня сердце из груди выпрыгивало. Я взглянула на ближайший экран, чтобы рассмотреть его заезд. У меня перехватило дыхание, когда он прыгнул первый раз: перевернулся и перекрутился в воздухе, будто нет ничего проще на этом свете. Толпа кричала, и, как только он безупречно приземлился, я выдохнула. Кейсон направился к следующему трамплину: сначала исчез за огромной рампой, а потом появился в воздухе, схватил здоровой рукой доску и несколько раз перекрутился. Толпа восторженно завопила, а я снова выдохнула, когда он приземлился без падения. Кейсон приближался к последнему трамплину. Он еще раз скрылся за рампой, а потом выкрутил сальто в воздухе — все будто в замедленной съемке. Кейсон тяжело приземлился, но сумел устоять. Он вскинул руки в воздух, и толпа вокруг меня взорвалась радостными криками. Кейсон остановился у подножья горы с огромной улыбкой на лице, а из-под доски пеленой вылетел снег.
Тайер и Джесси, ожидавшие внутри ограждения, стали хлопать его по шлему с тигриными полосками — видимо, первый заезд удался.
Все, включая Кейсона, посмотрели на турнирную таблицу, ожидая появление результата. После длительной паузы на экране появилось число сорок шесть.
Толпа рукоплескала, Жизель обернулась ко мне и так крепко обняла, что показалось, будто у меня остановится кровообращение. Отпустив, она прокричала Кейсону:
— Молодец, братишка!
Я взглянула на Кейсона, который только кивнул, будто ждал этого. Но зная его, я понимала, что Кейсон хотел большего. Особенно, если он собирался побороться с Остерманом за золото.
Кейсон повернулся в нашу сторону. Хоть лицо почти полностью скрывалось под защитными очками, и я не видела его глаз, что-то мне подсказывало, что его взгляд был устремлен на меня.
По мне пронеслось радостное волнение. Это мой парень. И как же чертовски хорошо он выглядел, когда занимался любимым делом. Ему не из-за чего так волноваться. У него все получится.
Следующие два заезда Кейсон справился на отлично, как и в первый раз, но у него не получалось набрать больше сорока шести баллов, отчего его общий результат составлял девяносто два. К счастью, Остерман справлялся так же. Мы ждали финал, но уже было ясно, что золото получит либо Кейсон, либо Остерман. Остается лишь посмотреть, кто покажет лучшие трюки в последнем заезде.
Телефон завибрировал в кармане, как только поехал первый сноубордист. Я сняла тяжелые рукавицы, слегка расстегнула куртку и полезла во внутренний карман. Затем посмотрела на экран: звонил Красавчик — сноубордист. Сердце ушло в пятки от страха, почему он звонит. Я протолкнулась через шумную толпу и, направившись к входу в коттедж, ответила на звонок.
— Что случилось?
Он рассмеялся.
— Ничего не случилось. Хотел услышать твой голос.
Я дошла до дверного проема, чтобы четче его слышать.
— Ты спятил. Тебе нужно идти.
— Сейчас. Как, по-твоему, я выступаю?
— Господи, ты просто великолепен! — Я не могла скрыть гордость, особенно потому что его переполняло счастье впервые за весь день. — У тебя есть козырь для последнего заезда?
— Надеюсь.
Объявили следующего сноубордиста.
— Давай, иди, — подталкивала я Кейсона. — Тебе нужно сосредоточиться перед заездом.
— Шей, ты помогаешь мне сосредоточиться. Что-то в тебе есть, отчего все становится лучше.
Мое сердце ёкнуло.
— Ты серьезно говоришь такое, потому что вдалеке от меня, на горе?
— Хочешь, чтобы я снова это сказал, когда спущусь? — спросил он.
— Да, — рассмеялась я. — Но только после того, как ты получишь медаль.
— Я все еще буду нужен тебе, если не получу ее? — Вдруг он снова посерьезнел.
Толпа ликовала, когда на табло появился результат сноубордиста.
— Конечно, — заверила его я.
— Обещаешь? — спросил Кейсон, когда объявили следующего сноубордиста и тот начал свой заезд.
— Да! Иди!
— Скоро увидимся, — попрощался он и сбросил.
Я рассмеялась, спрятала телефон и поспешила к толпе, проталкиваясь между людьми и параллельно извиняясь.
Как только я пробралась в начало, Жизель обернулась ко мне с обеспокоенным выражением лица.
— Куда ты уходила?
— Твой сумасшедший брат звонил.
— Ох, слава богу.
— Что? — спросила я, сбитая с толку ее реакцией.
Через громкоговорители голос диктора представил Остермана.
— Наконец, он тебе рассказал, — сказала Жизель.
Я склонила голову набок.
— Рассказал что?
Ее глаза распахнулись.
— Забудь.
Забудь?
— Рассказывай.
Она опустила взгляд.
— Он убьет меня.
— Жизель. Что происходит? Он целый день сам не свой.
— Кейсон договорился с отцом Коры, что они не будут выдвигать против тебя обвинения, если он выиграет золотую медаль.
Моя челюсть отвисла, когда Остерман поехал по горе. Я едва ли замечала, что происходило вокруг. Воспоминания о сегодняшнем дне нахлынули на меня. Волнение Кейсона. Его нежелание разговаривать и есть. Телефонный разговор. Он страшился не выиграть золото, отчего мое будущее будет разрушено.
Я едва ли могла дышать. Я думала, что семья Коры согласилась не выдвигать обвинения. Кейсон уверил меня в этом. А теперь узнала, что мое будущее висело на волоске и зависело от его финального заезда. На это они согласились? Боже. Мой.
Остерман спустился к подножию горы, со всех сторон его облепили члены команды. Судя по восторгу окружающих меня фанатов, он отлично справился с финальным заездом. Он повысил ставки, а я понятия не имела, сможет ли Кейсон так же выступить. Я повернулась к экрану — сердце ушло в пятки, — ожидая, когда в таблице появится результат Остермана, а мир вокруг меня, казалось, вновь рушился. Вместо спокойствия, которое я ощущала с момента, как узнала, что меня не ждет наказание, пришел страх. Всепоглощающий, трепещущий, мутнящий разум страх.
Вокруг раздался рев, прежде чем я даже успела осознать, что на экране появился результат в сорок восемь баллов, отчего его общий стал девяносто четыре.
У Жизель и МакКлаудов на лице появилось одинаковое расстроенное выражение, они понимали, что едва ли возможно побить результат в сорок восемь очков, когда за весь вечер судьи всего лишь раз присудили такой балл.
— Ожидающий своей очереди МакКлауд — наш последний участник на сегодня, — объявил диктор, и заиграла музыка Кейсона. На этот раз он выбрал «Fly to the Angels» группы Slaughter. По-моему, выбор уместный, поскольку однажды я сказала ему, что он летал, когда катался на доске.
Жизель схватила меня под руку и крепко прижалась ко мне. Мы обе понимали, что значил этот заезд, отчего я едва ли могла дышать. С замиранием сердца я взглянула на экран: Кейсон балансировал на краю
